Что ж, не будем нарушать традицию, зададим привычный вопрос:
– А где моя жена?
– На консультации, – ответила Ирочка, одаряя меня
сияющим взглядом. Что ж, отлично, хорошая реакция здоровой молодой женщины,
вокруг которой вьются аж трое ухажеров, причем один другого перспективнее и все
не женатые.
Правда, у одного (я имею в виду соседа) проблема возраста, у
другого – роста, у третьего есть требовательная мама, но в целом ситуация
вполне благоприятствует сиянию глаз, особенно таких ярких и красивых, как у
нашего Ирусика. Но это, однако, лирика, а консультация-то тут при чем?
Я немедленно озвучил свое недоумение и тут же получил
исчерпывающее разъяснение, из которого следовало, что я не очень внимательный
муж и совсем уж плохой отец.
– Таня же тебе с утра говорила, что вечером поедет
вместе с Лилей на консультацию к одному кошатнику. Они хотят посоветоваться с
ним насчет породы и всяких тонкостей, прежде чем покупать котенка.
Ах, ну да, Татьяна действительно говорила мне об этом, только
я, честно признаться, забыл. Но чтобы не расписываться в собственной глупости,
решил сделать умное лицо.
– Это я помню, только я не подозревал, что визит к
кошатнику называется высокопарным словом «консультация».
Ирочкины брови взлетели так высоко, что спрятались под
челку.
– А как еще это может называться, когда несведущие люди
обращаются за советом к специалисту? Не ворчи, Владик, садись ужинать.
Гости, судя по всему, уже были накормлены в физическом
понимании и теперь наслаждались десертом в виде Ирочкиных улыбок и кокетливого
щебетания. Нет, я не против гостей, искренне их люблю и радуюсь их присутствию
в своем доме.
И сегодня радуюсь, тем паче здесь Миша Доценко, которого мы
с Таней запланировали Ируське в мужья и который, как представляется, ничего
против этих планов не имеет. И Сережу мне приятно видеть, потому как они с
Мишаней являются яркими, хотя и немногочисленными, представителями молодого
поколения, на которое поколение предыдущее (в лице меня, бывшего сотрудника
уголовного розыска подполковника Стасова) может с легкой душой оставить трудное
дело поиска преступников. Но Серега может составить нашему с Танюшей протеже
ненужную конкуренцию, он весел, азартен и напорист, в отличие от
интеллигентного маминого сына Миши, который трепетен до такой степени, что даже
Аську до сих пор называет на «вы». Нет, это непорядочек, с этим нужно
разобраться и расставить все акценты.
– А вы, собственно говоря, какими судьбами здесь
оказались? – спросил я как можно более приветливо, чтобы ребята, упаси
бог, не подумали, что я их выгоняю. – К Татьяне по делу?
– Ага, – радостно подхватил Мишка, – мы с
хорошей новостью пришли, а оказалось, что твоей жены дома нет. Сидим вот, ждем.
– Ладно, я буду вместо нее, – милостиво разрешил
я. – Говори свою новость.
Миша подробно изложил все обстоятельства, то и дело
подключая к рассказу Зарубина, если речь шла о вещах, которые Сережа знал
лучше. Выходило, что психа Горшкова можно больше не бояться. Это хорошо, потому
что с психами лучше дела не иметь, их невозможно просчитать, их поведение плохо
поддается прогнозированию, именно поэтому от них так трудно уберечься. И еще
это хорошо потому, что снова появилась надежда: мишень не Таня. А кто тогда?
Настя? Тоже не легче… Не ври себе, Стасов, признайся хотя бы
в глубине души, что ты рад. Пусть кто угодно, пусть даже Аська, которую ты
глубоко уважаешь и к которой питаешь искреннюю дружескую привязанность, только
бы не Таня. «Стасов, – спросил я сам себя в этот момент, – а не
дерьмо ли ты часом? »
Чтобы не искать ответ на неприятный вопрос, я активно влез в
разговор, выпытывая у ребят всякие разные подробности и всячески демонстрируя
глубокую заинтересованность.
– Вот ты, Влад, знаешь, что такое пупсик в
рыбке? – загадочно спросил меня Сережа.
– Пупсик в рыбке? Это что за хреновина такая? –
удивился я.
Зарубин передал Гришку мне, вышел в прихожую, где висела его
куртка, и вернулся с бумажником, из которого достал несколько фотографий.
– Любуйся, пока я жив. Керамическая рыбка с широко
открытой пастью, а в пасть засунут пластмассовый голышок, в простонародье
именуемый пупсиком.
Голова у рыбки в глотке, а ножки наружу торчат. Вот эту
радость, – он ткнул пальцем в снимок, – нашли на первом трупе, а вот
эту – на втором.
Я внимательно разглядывал фотографии и ничего не понимал.
Кроме одного: я старший по званию и опыту, я должен сказать что-то умное. Но в
голову ничего умного не приходило.
– Рыбки одинаковые, – наконец глубокомысленно
изрек я, – а пупсики разные.
– Сами видим, – вздохнул Доценко. – Хотелось
бы еще понимать, что они означают.
Ирочка, до этого возившаяся с посудой возле мойки, вытерла
руки полотенцем и подошла к столу.
– Можно мне тоже посмотреть?
Умный Доценко тут же подвинулся, приглашая Ирусика присесть
рядом. Не такой уж он лопух. Но и Ирка у нас не промах, приглашением
воспользовалась.
И как воспользовалась! Только что, не на колени к Мишане
уселась. Я не успел довести до конца экспертную оценку ситуации, как Ира
спокойно произнесла:
– Это же Босх.
Нет ничего опаснее недооценки своих близких. Людей вообще
недооценивать нельзя, это крайне опасно, не говоря уж о том, что это
безнравственно и высокомерно – считать других глупее себя. Но когда вдруг
выясняется, что человек, с которым ты живешь бок о бок, пользуешься одной
посудой, ешь приготовленную им еду и называешь уменьшительно-пренебрежительным
именем, так вот, этот человек знает и умеет что-то такое, о чем ты и не
подозревал, с тобой случается шок. А что, с вами не случается? А со мной вот
сделался…
В общем, дар речи я на некоторое время потерял. Мишка и
Сергей вышли из ситуации намного легче, ибо знали Ируську (прости меня,
грешного, Ирину Павловну Милованову) всего ничего и вполне могли подозревать в
ней бездну образованности. А я вот, козел слабоумный, столько лет ее знаю, а
даже ведь не догадывался. Тоже мне, опер называется. Еще опытом своим имею
наглость гордиться!
Я, честно говоря, имею весьма слабое представление о Босхе,
помню только, что это какой-то средневековый художник. Утешало одно: мальчики
наши, похоже, даже этого не знали, потому как спросили в один голос:
– Кто-кто?
Ну слава богу, хоть не так стыдно. Нет, граждане, есть еще
порох в пороховницах, есть еще пока преимущество перед молодыми, хоть и
маленькое, хоть и сомнительное, но есть.
– Босх, – терпеливо повторила Ира. – Иероним
Босх. Рыба, пожирающая человека, – один из его любимых образов. У меня
где-то есть альбом, я сейчас поищу. Владик, не держи ребенка на руках, когда
пользуешься ножом, отнеси его в манежик.
