– Я сплю, – тихонько проворчала Настя. – И не
смей меня будить.
– Тогда слезь с компьютера, дай мне поработать. Для
сна, между прочим, человечество придумало диваны.
Она нехотя встала из-за письменного стола и плюхнулась в
кресло. Чистяков не торопясь устроился перед компьютером, достал из портфеля
очки и коробку с дискетами. «Наверное, это и есть счастье, – лениво
подумала Настя, глядя на Алексея, – сидеть дома в любимом кресле и
смотреть на любимого мужа, который занимается любимой работой. Потом поужинать
на тесной, но от этого не менее любимой кухне, лечь спать на мягкий любимый
диванчик, утром выпить чашку… нет, две чашки любимого кофе и отправиться на
тягомотную, изнурительную, грязную, но все равно любимую службу. Во всей этой
идиллической картине есть только одно «но»: в каждый данный момент времени, и
год назад, и месяц назад, и на прошлой неделе, и вчера, и сегодня по городу
ходит некоторое количество людей, которые уже убили и будут убивать других
людей до тех пор, пока я не пойму, кто они и где их искать. Есть другие преступники,
и над теми же самыми вопросами бьются другие сыщики, но есть и те, жертвы
которых на моей совести. Сегодня я не придумала, как их искать, и завтра умрут
ни в чем не повинные люди. Конечно, далеко не каждая жертва убийства – чистый
ангел с крылышками, который за всю жизнь мухи не обидел. На самом деле мой
личный опыт, а он насчитывает уже больше десяти лет, показывает, что около
восьмидесяти процентов всех убитых – это люди, про которых смело можно сказать:
сами напросились. Криминальные разборки, обоюдные драки, ссоры в процессе
совместного пьянства и так далее. Но какими бы они ни были, эти жертвы, что бы
они ни натворили, никто не имеет права лишать их жизни. Даже государство этого
права не имеет. Поэтому если я пытаюсь найти преступника, у меня ничего не
получается, а он в это время кого-то убивает, я чувствую себя виноватой. И вот
это чувство вины, отравляющее жизнь, перевешивает все прелести существования.
Это куда меня занесло? Поток сознания… Начала с Шувалова, кончила за упокой».
– Леш, а мы ужинать будем? – спросила она
осторожно.
– Вероятнее всего, – откликнулся Чистяков, не
отрывая взгляд от экрана компьютера.
– А когда?
– Когда хочешь. Если хочешь сейчас, тогда тебе придется
самой готовить.
Если можешь потерпеть – потерпи, я закончу работу и сделаю
ужин.
– Леш, я не могу терпеть, – стыдливо призналась
Настя. – Когда у меня задачка не решается, на меня страшный голод
нападает, ты же знаешь. Может, найдем консенсус, как нынче модно говорить?
– Не найдем. У нашего консенсуса выросли ножки, и он
ушел гулять за тридевять земель. Ася, мне нужно закончить доклад и завтра
отвезти в институт. Так что давай сама, ладно?
– Ладно, – она нехотя сползла с кресла,
расстегнула манжеты на рукавах клетчатой ковбойки и стала медленно их
закатывать, – но ты сильно рискуешь, профессор. То, что я приготовлю, ты
не сможешь съесть.
– Ничего, я уж как-нибудь, – пробормотал он, строя
на экране таблицу. – И не такое едал, но пока не умер.
Ничего не попишешь, подлизаться к мужу не удалось, и Настя
поплелась на кухню. Что бы такое приготовить попроще, чтобы не очень испортить?
За яичницу она могла бы, пожалуй, поручиться, но кормить мужа яичницей на ужин
– верх неприличия. В морозильной камере лежит мясо, но за мясо она уж точно не
возьмется, в этом деле нужны навык и талант, а у нее нет ни того, ни другого.
Вообще-то где-то в доме есть кулинарные книги, можно почитать насчет мяса, в
конце концов, не боги горшки обжигают.
Она на цыпочках вернулась в комнату и стала оглядывать
книжные полки.
Кулинарные книги, целых две, стояли вот здесь, она это точно
помнит. А сейчас на этом месте зияет выразительная дыра. Тьфу ты, она же отдала
обе книги Дашеньке, жене брата, еще в прошлом году. Остается последняя надежда
на кулинарную книгу, которую она когда-то привезла из Рима. Привезла, между
прочим, в подарок Чистякову, а теперь вот вынуждена сама ею пользоваться.
Правда, книга на итальянском языке, но есть основания
полагать, что на правильности рецептов это не скажется. Воровато оглянувшись на
погруженного в работу мужа, Настя схватила толстый том и скрылась на кухне.
Ей повезло почти сразу. В поисках раздела про мясо она
наткнулась на восхитительное по простоте приготовления блюдо под названием
«Яйца по-неаполитански». И всего-то нужно – рис, яйца, масло и чеснок. Но самое
важное состоит в том, что здесь, судя по рецепту, невозможно ничего испортить.
Такое блюдо даже младенец приготовит. На одну конфорку ставим кастрюльку с
яйцами, которые варим до состояния полной и абсолютной крутизны. На вторую
конфорку ставим вторую кастрюльку, в которой варим рис в большом количестве
воды, как для гарнира. На этом пока все, можно устроить перерыв, выкурить
сигарету и еще немножко подумать.
Надо провести тщательные обыски в мастерской Шувалова и в
его гараже.
Может быть, второй пистолет лежит там тихонечко и
посмеивается, пока сыщики голову ломают. Там же и рыбки керамические обитают.
Ну на худой конец – коробка из-под них.
Конечно, Шувалов не тот, кого они ищут. Если у него хватило
хитрости и предусмотрительности на то, чтобы пользоваться чужим почерком,
чужими пальцами и чужим стволом, то он никогда не попался бы так глупо.
И потом, кажется, у Виктора Петровича есть дама сердца. Это
еще не точно, но какие-то разговоры на сей счет мелькали. Необходимо срочно ее
установить, не исключено, что все окажется куда проще, чем они думают. И
пальчики ее, и почерк, и пистолет у нее в шкафу мирно отдыхает.
Определенно, это не Шувалов. Даже первичная проверка его
местопребывания на момент телемоста показала, что его вообще не было в Москве.
Он ездил в Петербург, чтобы посетить кладбище в четвертую годовщину смерти
своих близких.
Нет, у него хватит хитрости и на обеспечение фальшивого
алиби. Не зря же вся эта история как раз и началась в годовщину. Не случайно…
Телефонная трель разорвалась у Насти над ухом, как снаряд.
Она вздрогнула и выронила сигарету.
– Ну естественно, некоторые отдыхают дома за вкусным
ужином, – послышался ехидный голос Селуянова, – а некоторые как папы
Карлы ишачат, убивцев по всей Москве разыскивают.
– Ужина нет, – грустно констатировала
Настя, – сижу голодная и истязаю иссохший мозг глупыми мыслями.
Рассказывай, что знаешь.
– Ничего я не знаю, – вздохнул Коля. –
Командир велел тебе позвонить, доложиться насчет Шувалова. Стоит, как крепостная
стена. Оружие нашел, собирался присвоить, судите меня, граждане, за это мелкое
нарушение. И ни с места. Ольшанский его задерживает, завтра с утречка начнем
обыскивать места обитания нашего дружка. Ася, я чего звоню-то…
– Так доложиться же, – удивилась Настя. – Ты
сам сказал, тебе Коротков велел. Или мне послышалось?
– Да ну тебя! Ась, ты пошуруй в своем компьютере насчет
этой «збройовки», чего-то мне неспокойно как-то. Ответ из пулегильзотеки будет
еще не скоро, у них работы навалом, очередь огромная. А я все думаю, может
быть, эта игрушка где-то по нашим каналам засветилась.
