Кстати, о чем будет интервью?
– Кажется, об этих убийствах…
– О каких убийствах? Это связано с той телепередачей,
когда Татьяне Григорьевне угрожали?
– Ну да.
Наконец с уборкой было покончено. Андрей Тимофеевич отнес к
себе в квартиру оба пылесоса, а когда вернулся, Ирочка уже переоделась и
пудрила носик перед зеркалом в прихожей.
– Вот и славно, – добродушно прогудел он, –
все успели. А вы волновались.
Журналист по имени Георгий Меньшов появился ровно в
назначенное время и был немало огорчен тем, что Татьяны пока нет и в ближайшее
время не будет.
Но, встретив доброжелательную Ирочкину улыбку, взбодрился.
– Видите ли, я хочу сделать материал о том, что
чувствует человек, когда над ним нависает некая абстрактная угроза. Я своими
глазами видел ту передачу по телевидению, когда Татьяне Григорьевне и ее
коллеге угрожали, и мне интересно, во-первых, воплотилась ли эта угроза в
какие-нибудь реальные действия и, во-вторых, как Татьяна Григорьевна на это
реагирует. И как реагируют члены ее семьи. Поэтому мы можем пока начать беседу
с вами, если вы не возражаете.
Ирочка совершенно не возражала, потому что лично у нее
интервью брали впервые, обычно журналистов интересовала только Татьяна как
автор популярных романов. Некоторые, правда, пытались взять интервью у Стасова,
задавая ему совершенно идиотские вопросы о том, каково ему быть мужем известной
писательницы, но Стасов, не отличавшийся чрезмерной деликатностью,
интеллигентно хамил и от ответа уклонялся. На Ирину же внимания никто не
обращал, считая ее, по-видимому, приходящей домработницей.
– Итак, – начал Меньшов, включив диктофон, –
насколько мне известно, убиты уже два человека…
– Три, – тут же поправил его Андрей Тимофеевич.
– Неужели три? – удивился журналист. – А мне
сказали – два. Наверное, сведения устарели. Простите, вы кто будете Татьяне
Григорьевне? Отец?
– Сосед, живу в соседней квартире. Третье убийство
совершено совсем недавно.
Ира удивленно посмотрела на Андрея Тимофеевича. Ну и память
у него! Дома они, конечно, обсуждали с Таней каждое убийство, но в присутствии
соседа это сворачивалось до мимолетных упоминаний. Надо же, как он все сечет!
– Итак, совершены три убийства. Вы знаете, кто эти
люди, почему и при каких обстоятельствах их убили?
– Татьяна вам расскажет все, что сочтет нужным, –
уклончиво ответила давным-давно раз и навсегда проинструктированная
Ирочка. – Я не могу обсуждать с вами то, что касается материалов
следствия.
– Минутку, – Меньшов поднял руку, – насколько
мне известно, Татьяна Григорьевна Образцова не является следователем, ведущим
это дело. Так что на нее и на ее близких запрет не распространяется.
Ирочка, однако, оставалась непреклонной. Несмотря на
общительность и легкий характер, болтушкой она никогда не была.
– И тем не менее, – твердо ответила она.
– Но ведь с вами Татьяна Григорьевна эти вопросы
обсуждает?
– Да, конечно. И со мной, и со своим мужем.
– А с вами? – обратился журналист к соседу.
– Отчасти, – улыбнулся тот. – Но Ирина
Павловна права, без Татьяны Григорьевны мы об этом говорить не можем.
– Скажите, а вам не страшно? – резко сменил тему
Меньшов.
Ирочка на мгновение смещалась.
– Мне? Ну я не знаю…
– К сожалению, Ирине Павловне совсем не страшно, –
снова вмешался сосед.
– Я считаю, что это не правильно, и ведет она себя не
правильно, и относится ко всей этой истории совершенно не правильно. Насколько
я понял из рассказов Татьяны Григорьевны, речь идет о страшном человеке,
который ни перед чем не остановится, в том числе он вполне может причинить вред
кому-то из членов семьи. Это требует от всех особого поведения, и в первую
очередь – от Ирины Павловны, которая целыми днями находится одна с маленьким
ребенком. Но Ирина Павловна проявляет поразительную беспечность, и никакие мои
уговоры и увещевания не помогают.
– Скажите… – Меньшов слегка замялся, вопросительно
глядя на Андрея Тимофеевича.
Тот угадал немой вопрос:
– Меня зовут Андреем Тимофеевичем.
– Да, спасибо. Скажите, Андрей Тимофеевич, вот вы
сосед, живете рядом…
– Он снова слегка смешался, потому что, очевидно, не
знал точно, на этом этаже живет сосед или на другом. – Вы на одном этаже
живете?
– Через стенку, – подтвердил сосед. – Наши
двери рядом.
– То есть вы, вполне возможно, подвергаетесь не меньшей
опасности, чем ваши соседи. Тем более вы дружны и частенько здесь бываете. А
вам самому не страшно?
– Мне? – Казалось, сосед искренне удивлен. –
Мне – нет, я ведь могу постоять за себя. А вот Ирина Павловна не может, и
маленький ребенок не может тем более.
– Вы видели ту передачу по телевидению?
– Разумеется, ведь там участвовала моя соседка, которую
я знаю. Мне было любопытно взглянуть.
– И что вы почувствовали, когда увидели на экране
плакат с угрозой?
Ира ожидала, что Андрей Тимофеевич начнет рассказывать, как
он переживал за Татьяну, как ему было неприятно и тревожно, но вспомнила, что
во время телемоста его не было дома. Она это точно помнила, потому что во время
передачи была дома одна, ужасно испугалась и разнервничалась, увидев плакат, и
кинулась тут же звонить соседу, чтобы поделиться своими волнениями. На
телефонный звонок никто не ответил, и дверь ей не открыли. Почему же он сейчас
сказал, что видел передачу? Она припомнила и то, что в день телемоста сосед
зашел вечером, как он сам выразился, «оказать моральную поддержку», но тогда в
пылу общесемейного обсуждения Ира не сообразила, что его в момент передачи не
было дома. Выходит, сосед солгал? Зачем?
ВТОРАЯ ЖЕНА УБИЙЦЫ
Во второй раз он учел прошлые ошибки и женился на
аспирантке. Уж тут он был гарантирован от того, что жена окажется безграмотной
дурочкой. Он и другую ошибку учел, насчет ребенка. Аспирантка была молоденькой,
всего двадцать пять лет, поэтому он решил форсировать события, чтобы успеть
сделать из жены то, что нужно, прежде чем заводить потомство.
К моменту женитьбы ей оставалось проучиться в аспирантуре еще
полтора года, а диссертация была только-только начата. Он сам взялся за дело и
помог завершить работу в рекордные сроки. Нет, Наташа, его новая избранница,
вовсе не была глупа, она и сама справилась бы, он просто помог, чтобы закончить
диссертацию не за полтора года, а за несколько месяцев. У него был четкий план,
который он собирался неукоснительно исполнять. В двадцать шесть лет его вторая
супруга должна была стать кандидатом наук, в тридцать – доктором, в тридцать
два – тридцать три получить ученое звание профессора, а потом можно и рожать.
Для женщины это еще не поздно, и тогда лет в тридцать шесть она сможет активно
включиться в свою профессиональную деятельность и продолжать карьеру.
