За чаепитием разговор шел плавно, Михаилу без труда
удавалось направить его в нужное русло, тем более что основной темой так или
иначе должны были быть Серафимины кошки, а значит, и сама Серафима Антоновна.
Записывать ничего нельзя, ему приходилось напрягаться, запоминать имена,
фамилии, указания на место проживания, чтобы завтра с утра начать
присматриваться к тем людям, которые знали о наследстве Фирсовой. «Вот
болван, – несколько раз сказал себе Доценко, – знал бы, что так дело
обернется, диктофон захватил бы».
КАМЕНСКАЯ
Дома она проверила при помощи компьютера все данные на тех
четверых, которых отобрала днем. Да, память ее не подвела, все они находились
сейчас на свободе, двое уже освободились, а двоих так и не удалось довести до
скамьи подсудимых. Все четверо были когда-то прописаны в Москве, об их нынешнем
местопребывании данные были неполными, просто не было острой необходимости их
собирать. В глубине души Настя не верила, что кто-то из них может оказаться
Шутником, она слишком хорошо помнила каждого из этой четверки и знала, что по
особенностям мышления и складу характера они, конечно, вполне способны задумать
и осуществить такую сложную многоходовую пакость, но в соответствии все с тем
же складом характера крайне маловероятно, что они захотят мстить или сводить с
ней счеты. Все они разумные люди, с хорошим интеллектом, все они понимали, что
Настя выполняет свою работу, и в процессе этой работы она не сделала в
отношении их ничего такого, чего они не заслужили бы. Нет, не верила она, что
это кто-то из них.
И потому не стала затеваться с проверками, когда Гордеев в
первый раз велел ей это сделать. Однако после повторного приказа не делать уже
было нельзя.
Ну что ж, машина запущена, их начали отрабатывать.
Посмотрим, что получится.
Выключив компьютер, она уселась в кресло и стала разбирать
пакет с видеокассетами, подаренными ей на День милиции. Голова продолжала
болеть, хоть и не так сильно, как утром, но противно и тягомотно, таблетка
«Саридона» не помогла, и Настя подумала, что, пожалуй, не станет смотреть фильм
на языке оригинала, сил нет напрягаться и воспринимать иностранную речь. Она
выберет что-нибудь переведенное на русский. Быстро рассортировав кассеты по
языковому признаку, она стала вчитываться в аннотации и вдруг вздрогнула как от
удара током. На одной из коробок ей в глаза бросилась репродукция картины Босха
«Глаз Господа Бога наблюдает за совершением семи смертных грехов». Или ей
кажется? Да нет, ошибки быть не может, эту круглую картину-рондо она
разглядывала много раз после того, как Ирочка вспомнила насчет рыбы, пожирающей
человека. Поднеся коробку к самым глазам, Настя стала вчитываться в набранную
мелким шрифтом аннотацию: «… полицейское расследование серии кровавых убийств,
совершенных маньяком. Каждое убийство «наказывает» жертву за определенные
смертные грехи – В Библии описано семь таких грехов…» Фильм так и называется
«Семь». Перевернув коробку, Настя увидела перечень грехов: Чревоугодие,
Алчность, Леность, Гордыня, Гнев, Похотливость, Зависть. Вот черт! Неужели она
нарвалась на такого же психа?
Стоп, не надо поспешных выводов, посмотрим, что мы имеем.
Надежда Старостенко, бывшая балерина, ныне опустившаяся пьяница. Какой у нее
грех, за который ее мог бы наказать Шутник? Вероятно, похотливость. Сведения,
добытые Сережей Зарубиным, говорят об этом достаточно красноречиво. Геннадий
Лукин. Трижды судимый за хулиганство и грабежи. Таких грехов в списке нет.
Не алчность же сюда приплетать… Нет, конечно, совершенные им
преступления свидетельствовали не о корыстолюбии, а скорее о глупости и
вспыльчивости, когда бьешь по морде первого, кто под руку попадается, и
хватаешь то, что плохо лежит. Какой же грех у Лишая?
Настя вскочила с кресла и снова включила компьютер. Найдя
сведения об убийстве Лукина, пробежала их глазами. Перед смертью плотно
поужинал. А вот и перечень блюд, составленный на глазок Сережей Зарубиным после
посещения ресторана, в котором за тридцать минут до гибели поужинал Лукин. Да,
плотно поужинал – это мягко сказано. Если бы речь шла не о покойнике, можно
было бы сказать «обожрался». Похоже, грех Лукина – это чревоугодие. Но с
натяжкой, с большой натяжкой… Разве про бомжа, подбирающего объедки на
помойках, повернется, язык сказать, что он чревоугодник? Бред! Он постоянно
недоедает.
А вот убийца явно спровоцировал его, дал денег, повел в
ресторан, сказал:
«Ешь, чего душа пожелает». Душа Лукина пожелала многого, но
это ведь от голода, а не от обжорства. Значит, Шутник не наказывал беднягу
Лишая, а всего лишь использовал его для демонстрации той картинки, которая ему
была нужна. Ну и мразь! Был бы честным психом, возомнившим себя палачом и
учителем человечества, еще бы ладно. Но действовать так цинично…
Что дальше? Валентин Казарян. Если верить тому, что про него
рассказала бывшая жена, здесь речь идет о грехе гордыни.
Серафима Антоновна? Грех алчности.
Что же остается? Леность, гнев и зависть. Как минимум еще
три жертвы, каждая из которых будет демонстрировать один из этих грехов. И ее,
Настина, задача сейчас постараться понять, как и где он будет искать тех людей,
смертью которых продемонстрирует наказание за эти грехи. Как и где Шутник будет
решать задачу поисков ленивого, гневливого и завистливого?
Но тут есть еще один момент: он использовал символ Босха,
чтобы подсказать Насте, в чем состоит его замысел. Он видел этот фильм и
использовал его идею. Остается вопрос: зачем? Зачем он это делает? Увидел
фильм, понял, что идея ему близка, решил осуществить ее в собственном
исполнении и на территории России. До этого места все логично, хотя и
попахивает психопатологией. Но зачем он оставляет рыбку с пупсиком? Ведь именно
благодаря этому символу Настя обратила внимание на кассету с фильмом.
Если бы не он, Настя никогда, вероятно, не сопоставила бы
характеристики убитых с перечнем семи смертных грехов. Он подсказал ей. Зачем?
Ответ пришел сам собой и был настолько ошарашивающим, что
верить в него не хотелось. Шутник запугивал ее. Его слова о том, что он
приближается, – не пустой звук. Будет еще два убийства, за гнев и зависть,
а потом он убьет ее саму. За леность. Ведь она сама, идиотка, сказала об этом
своем недостатке в прямом эфире. Конечно, в Библии имелся в виду совсем другой
грех, грех безделья, а уж бездельницей-то Настю Каменскую никто назвать не
сможет, но она ленива, этого не отнять, а Шутник уже показал, что не намерен
твердо придерживаться духа Библии, ему вполне достаточно буквы. Ведь Геннадий
Лукин не был чревоугодником, а умер именно из-за этого, вернее, для того, чтобы
продемонстрировать этот грех.
Осталось всего три убийства, два из которых Настя увидит. А
третье – уже нет.
Ей стало настолько жутко, что она вскочила и включила в
квартире все освещение, даже в ванной и в туалете. Почему-то казалось, что,
если будет много света, страх уйдет. Хоть бы Лешка скорей приехал, но он
сегодня задержится, еще с утра предупредил. «Надо посмотреть фильм, –
сказала она себе, – это меня отвлечет. И потом, в нем может оказаться еще
какая-нибудь подсказка».
