– Смотря на ком жениться, – разумно уточнил
Зарубин.
– На Ирке.
– Если на Ирке – то нормально, она хозяйственная,
оценит.
– Заметано, куплю, когда время придет. Так вот,
возвращаясь к нашему Шутнику, замечу вскользь, что во время наведения справок о
пятой покойнице выплыл один любопытный факт. Светлана Ястребова на протяжении
полугода лечилась в психиатрической клинике в связи с суицидальными попытками.
И врач, который наблюдал ее после выписки, сказал мне не далее как сегодня, что
усилиями медиков в процессе лечения у нее была блокирована способность
причинить себе вред, а тем более лишить себя жизни. Но сама установка на то,
чтобы не жить, так и не подверглась коррекции. Тебе на русский перевести?
– Не совсем же я тупой, – обиженно буркнул
Зарубин. – Иными словами, жить она не хочет, а умереть не может. Правильно
я понял?
– Я ж говорю, умный ты не по годам, – хмыкнул
Доценко. – А знаешь, почему она жить не хотела?
Пока Доценко рассказывал Сергею горестную историю Светланы
Ястребовой, они успели обозреть всю имеющуюся в наличии посуду и плавно перешли
в секцию товаров для ванных комнат.
– Ты только глянь, Серега, какая мочалка! Не жить – не
быть, чтоб такой мочалкой мыться. Ее в музей надо, а не в ванную вешать. Так
вот, друг Серега, раскинул я своим мозгом и попробовал представить, как могло
получиться, что приличная во всех отношениях дамочка Светлана Ястребова
отправилась незнамо куда с неизвестным мужиком? При этом пьяной она не была,
судебные медики ни малейших следов алкоголя не обнаружили. Ой, блин, ты
посмотри, какие полотенца-то!
– Да погоди ты с полотенцами, – рассердился
Зарубин, – давай о деде поговорим.
Доценко отложил полотенце и взялся за щетки на деревянных
ручках.
– Дельные штуки, – одобрительно сказал он. –
А ты – салага еще, вот когда надумаешь жениться, тогда меня поймешь. Я еще
посмотрю, как ты будешь носиться по магазинам как ошпаренный. Вернемся к мадам.
Почему она пошла с Шутником? Отвечай, холостяк.
– Потому что она была с ним знакома.
– Верно. А еще какие варианты?
Зарубин задумался, стараясь не глядеть по сторонам, ибо
великолепное изобилие предметов домашнего обихода отвлекало его внимание и
настырно соблазняло помечтать о приятном и несбыточном. Например, о собственном
двухэтажном доме…
– А еще он должен был быть в курсе ее проблем. Он знал,
как с ней разговаривать и о чем, и знал, что ей жить не хочется. Кстати, при
этом совсем не обязательно, чтобы она его знала. Даже скорее всего он не был в
числе ее знакомых, потому что иначе его легко вычислить. А он у нас гражданин
осторожный, явных глупостей не делает.
– Я ж говорю, умен, – поддел его Доценко. –
Правильно, мне тоже так показалось. А вот теперь тебе, Серега, самый главный
вопрос: откуда он мог все это знать? Отвечай быстрее, по моим расчетам, Ирка
через три минуты будет внизу.
– Тогда пошли, – вздохнул Зарубин. – Неудобно
заставлять ее ждать.
– Отлыниваешь? Не знаешь ответа и поэтому вежливым
прикидываешься? – не удержался и съехидничал Доценко.
Зарубин мельком взглянул на него и отвернулся. Они почти
бегом спустились по эскалатору на первый этаж и выскочили на улицу. Ирина уже
стояла возле входа и тревожно оглядывала текущую по улице толпу.
– Ириша, мы здесь! – окликнул ее Михаил.
Ира кинулась к нему и повисла на шее.
– Ой, как хорошо, Мишенька, а я боялась, что ты не
дождался и ушел.
Здравствуй, Сережа.
– Привет. Ну ладно, я пошел. А тебе, жених, на прощание
скажу: Шутник знал про беду Ястребовой, потому что был там, где эта беда случилась.
Трагедия произошла на глазах у большого числа людей, и
далеко не всех из них Светлана знала лично. И еще, жених, прими от меня
свадебный подарок: трагедия с сыном Ястребовой произошла в Испании, а в Испании
говорят на том же языке, что и в Мексике. У них торговые связи, я так думаю,
очень даже крепкие. Позвольте припасть к ручке, мадемуазель.
Ничего не понимающая Ира покорно протянула ему руку, которую
Зарубин поцеловал не без некоторой элегантности. Сделав Михаилу ручкой, он
повернулся и скрылся в толпе.
Доценко покачал головой, глядя ему вслед.
– Ну я ж говорю, умен не по годам.
ИРИНА
– Повтори, пожалуйста, еще раз, что было в
записках, – попросила Ира.
– Зачем? – удивился Михаил.
– Ну пожалуйста, я прошу тебя.
– Все равно не понимаю. Ты что, следователь? Ириша, мы
с тобой собирались заняться таким приятным делом, погулять по интересному
магазину, выбрать подарки, а ты все портишь. Я только что с Сережкой два часа
об этом разговаривал, а теперь ты хочешь…
– Я прошу тебя, – твердо повторила Ира.
– Ну ладно, – сдался Доценко.
Он вытащил блокнот, полистал его и процитировал ей тексты
записок, оставленных Шутником возле трупов Казаряна, Фирсовой и Ястребовой.
– Ты удовлетворена? – сердито спросил он, пряча
блокнот.
– Спасибо, – коротко ответила Ира.
– Теперь объясни, в чем дело.
Объясни… Разве она может объяснить? Он будет над ней
смеяться, назовет доморощенным Шерлоком Холмсом или недоразвитой мисс Марпл.
Именно так называли ее Стасов и Татьяна, когда прошлой зимой она дала волю
своим страхам и подозрениям. Как они хохотали! Надо признаться, правда, что и
сама Ира смеялась вместе с ними.
История и впрямь получилась забавной. Дни стояли для зимы
слишком теплые, температура воздуха поднялась выше нулевой отметки, а топили в
доме так, словно за окном было по меньшей мере минус пятьдесят. В квартире не
продохнуть, а форточек в новеньких стеклопакетах почему-то не предусмотрели.
Ира открыла настежь окно в кухне, где при включенной
электроплите вообще невозможно было находиться, и хлопотала над обедом. Внезапно
ее внимание привлекли громкие голоса, доносящиеся из квартиры соседа. Слышно
было хорошо, видимо, сосед, с которым Ира еще не была знакома, тоже не выдержал
жары и открыл окно.
– Как вы смеете! – гремел мужской голос. –
Как вы набрались наглости такое мне предлагать!
Ему отвечал другой голос, тоже мужской, но не такой звучный,
и Ира не могла разобрать слов.
– Убирайтесь отсюда!.. Я вам запрещаю даже думать об
этом!.. Мерзавец!
И снова в ответ журчали чьи-то неразборчивые слова. Потом
все стихло буквально на несколько секунд, и вдруг раздался грохот, как будто
тяжелое тело свалилось на пол безвольным мешком. Еще через несколько секунд
хлопнула дверь и залился истошным лаем соседский дог.
Ире стало не по себе. Обтерев выпачканные мукой руки о
фартук, она осторожно открыла дверь квартиры, выглянула на лестничную площадку
и оцепенела от ужаса. От двери соседа до двери лифта тянулись следы крови.
