Пока в ее голове метались подобные мысли, а разум с упоением и страхом впитывал ошеломляющее чувство слияния с корпусом сорокапятитонного шагающего робота, ощущая уже не виртуальную, а реальную мощь пульсирующих вокруг систем, в недрах «Ворона» гулко взвыли, раскручиваясь до немыслимых оборотов, гироскопы систем стабилизации, заурчали, задвигались, проверяя собственную функциональность, сервомоторные механизмы, ровно осветился вариатор целей, из-за подголовника поднялся привод с полушлемом и, — Шейла вздрогнула, — сам опустился на ее голову, накрыл коротко стриженные волосы своей мягкой подложкой, отгородил верхнюю часть лица прозрачным органическим бронестеклом, на котором тут же запульсировала координатная сетка компьютерного планшета.
— «Сервомоторные системы активированы», — сообщил голос. — «Реактор выведен на десять процентов мощности. Идет тестовая проверка цепей управления. Боекомплект загружается».
Шейла уже знала это. Она чувствовала, как вибрирует механизм боевого эскалатора, подавая лотки с ракетами к пусковым установкам, спаренное крупнокалиберное орудие, которое пилоты по старой привычке именовали не иначе, как «ЗУшка»,
[9]
повернулось в одну сторону, затем в другую, проверяя свой механизм точной наводки на цель.
Система «ALONE», как и ее прапрабабушка, была ориентирована на пилота. Как и «Наташу», «Одиночку» до тошноты боялись враги и любили те, кто занимал кресло пилот-ложемента.
«Ворон» оживал.
Индикатор мощности реактора уже переполз за маркер пятидесяти процентов.
Шейла, ошеломленная происходящим, даже не задумалась над дилеммой: есть ли у нее время на раскачку, на единение с машиной, на привыкание, или же придется действовать фактически вслепую, более полагаясь на интуицию, нежели на какой-то мифический профессионализм, которого, как нашла она мужество признать, у нее попросту не оказалось…
Не знала она и того, что при сложившейся ситуации ей, по тактико-техническим характеристикам (ТТХ)
[10]
отпущено ровно десять минут жизни, начиная с того момента, как ее «Ворон» вступит в бой.
У каждой машины — будь то шагающий робот или архаичное чудо века двадцатого — неизменным оставалось одна, объединяющая все и вся тактико-техническая характеристика, так называемый «лимит живучести» — то есть каждый механизм машины был заранее рассчитан на определенное количество минут боя.
В случае с «Вороном», которого когда-то спроектировали и выпускали «Галактические Киберсистемы», эта часть ТТХ описывалась скупой цифрой «десять».
Десять минут полноценного боя, затем отступление, полная перезарядка артиллерийских погребов, смена бронепластин и вышедших из строя агрегатов…
У Шейлы не было времени на адаптацию.
За ее спиной не стояли группы мобильной технической поддержки.
В ее распоряжении был лишь изначальный лимит живучести «Ворона», его консервационный боекомплект и собственная безрассудная решимость, заставившая дрожащие пальцы вытащить из-за ворота одежды медальон отца.
Десять минут боя, а затем трудный для любого пилота выбор между кнопкой катапульты и правом на смерть, — только Шейла еще не подозревала о том, что ей предстоит пережить.
* * *
Люк в днище «Фалангера» был тронут коррозией.
Мозг Горкалова отметил этот факт скорее по привычке, — разве могли иметь сейчас какое-либо значение такие мелочи, как рыжий след от ржавчины на пористом материале уплотнителя, расположенного по ободу люка?
Конечно, нет.
Голова Ильи была занята совершенно иными, более конкретными и страшными проблемами.
Шейла не смогла бы понять его состояние. В течение двадцати минут, прошедших между моментом первой вспышки в районе космопорта и их появлением тут, на территории атакованной базы, он, несмотря на кажущееся самообладание, действовал, как в полусне, подчиняясь скорее очнувшемуся инстинкту воина, чем голосу разума, и вот состояние аффекта наконец начало отпускать…
Заставив «Гранд-Элиот» резко развернуться на дорожной развязке, Илья предчувствовал исход, но до последнего момента не хотел мириться с мыслью, что оказался прав в своих подозрениях, и, только воочию увидев трупы убитых инсектов, он постепенно начал осознавать всю истинную чудовищность происходящего и сам масштаб обрушившейся на планету катастрофы…
Быть пророком в собственном отечестве, — разве сладкая это участь?
Да и не испытывал он от этой проклятой правоты никакого удовлетворения, — все обернулось слишком быстрой и страшной явью… — стремительная атака на склады РТВ и инсекты, копошившиеся в ангарах, заставили его в какой-то момент попросту запсиховать, — он не ждал, что их планы идут так далеко, а вторжение окажется столь хорошо спланированным.
Увидев первое насекомое, возившееся под днищем самой страшной из известных ему боевых машин, Илья, приученный все схватывать на лету и не питать иллюзий, наивно уповая на лучшее, мгновенно понял: эта акция готовилась долго, скрупулезно и им известно все, вплоть до кодов аварийной активации законсервированных образчиков шагающей техники.
Мозг работал быстро, лихорадочно, сопоставляя факты, делая выводы…
«Что им нужно? Неужели в Сферу продано мало роботов? Нет… Боевых шагающих машин там оказалось в избытке — это Илья знал наверняка, значит, акция нацелена на захват чего-то иного, имеющего первостепенную важность».
Ответ на заданный самому себе вопрос был для Ильи очевиден.
Целью акции мог быть только программный пакет «Одиночка». Независимая система компьютерного управления, признанная в свое время «псевдоинтеллектом», — самое страшное и наиболее безумное изобретение военных кибернетиков, которое удалялось с носителей информации боевых машин именно тут — на базе РТВ планеты Элио.
Логика еще ни разу не подводила Горкалова так близко к грани пропасти. Приходилось признать, что следующим после захвата образцов «Одиночки», и нужно сказать — закономерным шагом со стороны врага, будет атака на центр города, с целью овладения зданием генерального штаба Конфедерации Солнц.
«Какая горечь…»
Людям не нужен был компьютер, который занимал собой целый этаж омертвевшего, покинутого здания.
Один нюанс. На носителях этой машины, судьба которой до сих пор являлась темой наиболее острых дебатов в агонизирующем Совете Безопасности Миров, содержалась информация о так называемом «Втором эшелоне» — боевом резерве Конфедерации Солнц, созданном на тот случай, если все вдруг полетит к черту и звездное сообщество по какой-то причине внезапно останется беззащитным.
Что, собственно, и происходило в данный момент.
Мысли Горкалова были предельно ясны, логичны и последовательны. В них не присутствовало ни грамма домыслов, — он не забыл, что Конфедерация умерла, но твердо знал, что система законсервированных секретных баз осталась. Илья в свое время не успел взлететь так высоко по служебной лестнице, чтобы оказаться в узком кругу посвященных — полковник внешней разведки не имел доступа к сведениям подобного уровня, но двадцать лет сосущей пустоты, раздумий долгими, одинокими вечерами, перелопачивание рассекреченных архивов открыли ему много нового и сделали из отставного полковника грамотного аналитика, способного к мгновенным безошибочным выводам.
