Он шел, сам выбирая дорогу, выводя свою душу из теснины смущавших его обстоятельств. Звук органа, как порыв ветра, срывающий одежды с заблудившегося во мраке, не успевшего укрыться от непогоды путника, вдруг оголил душу, сорвав с нее все, что копилось долгими одинокими вечерами, оставив лишь стержень, нерв, указав своей темной стороной на безграничную жестокость и враждебность окружающей Вселенной, на неизбежность защиты своих прав под светом льдистых звезд. А по другую, светлую, сторону звучали не глухие приливы чуждой эволюции, а звоном далеких колоколов проявлялось из мрака ненависти неотъемлемое свойство дарованного человеку разума — безграничная свобода выбора своего пути, полная свобода совести, право на осознанную жестокость и осознанное милосердие, право быть самим собой, не повинуясь обстоятельствам, а владея ими, в той мере, в какой душа и сердце были готовы воспользоваться дарованной вместе с разумом свободой.
Миг запредельного откровения.
Жизнь — это лишь медленное рождение разума.
— Шейла ты меня слышишь?
— Да, командир.
— Мы никогда не будем убивать ради мести или ненависти, — внезапно для самого себя произнес он. — Запомни это. Мы будем бороться за выживание Человечества. Вселенная преподает нам урок.
— Я не понимаю, Илья.
— Позже. Сейчас нет времени объяснять. Представь себе, что по твоей шее ползет паук.
Секунда тишины.
— Омерзительно.
— Убей его. Ты обязана сделать это!..
«Ворон» сбился с шага, но через секунду выровнялся, продолжая идти вдоль объятой огнем улицы.
— Тебе будет не так страшно, Шейла. Убивать людей труднее, чем пауков. Мне приходилось это делать.
Она не ответила.
Центр города неумолимо приближался.
Словно желая подтвердить это, на активном радаре «Фалангера», среди термальных всплесков пожарищ, вдруг появились восемь алых точек.
Это были боевые машины противника, прокладывавшие себе дорогу сквозь улицы человеческого города к его центру.
К сердцу бывшей Конфедерации Солнц.
Шейла, пытавшаяся разобраться в этот миг с собственными чувствами, внезапно услышала изменившийся голос Ильи:
— Два-два-ноль, восемь термальных всплесков. Машины, класс «Фалангер». — И тут же, следом, четкий, недвусмысленный, твердый приказ, в котором не было ни тени грызущих душу сомнений, ни страха, ни ненависти, лишь ледяное спокойствие перед лицом неизбежной схватки:
— Расходимся. Движение по параллельным улицам, Шейла — правый фланг, Сокура — левый.
— Принято.
— Да, командир.
* * *
Шейла, исполняя приказ, приостановила шаг «Ворона», повернув машину в перпендикулярный основному проспекту проход между высотными зданиями.
Многоуровневый город, по первому ярусу которого вот уже более часа, сокрушая все, что мешало и не мешало им, двигались машины захватчиков, похоже, стал претерпевать критические деформации. Не успел «Ворон» ступить на стеклобетон улицы, как сверху с тяжким стоном и скрежетом начал обваливаться участок скоростной автомагистрали третьего уровня.
Куски армированных железобетонных конструкций сыпались вокруг, словно град, от их ударов местами проламывалось покрытие мостовой, вверх вздымались облака едкой, белесой пыли, земля ощутимо содрогалась под ступоходами «Ворона», но кибернетическая система машины воспринимала низвергающийся поток бетонных обломков как нечто само собой разумеющееся, — мелкие куски бетонного щебня весом до полуцентнера попросту отскакивали от брони «Ворона», и лишь дважды Шейла ощутила, как «ALONE» пытается подправить ее действия, уклоняясь от более крупных кусков обрушившейся с двухсотметровой высоты конструкции.
Ночь, которую только что освещал пожар, вдруг превратилась в багряные сумерки — это бетонная пыль расползалась неровным, рваным облаком, сократив видимость до нескольких десятков метров.
— Внимание, — раздался в коммуникаторе голос Ильи. — Шейла, два «Фалангера» повторили твой маневр!
Да, она отчетливо видела их на сенсорах. Две крупные алые точки действительно отделились от группы, состоявшей из восьми шагающих машин, и попытались продублировать ее действия, стремясь выйти на параллельную улицу уровня раньше, чем на перекрестке появится ее «Ворон».
Сзади продолжал рушиться участок автобана. Глухие толчки распространялись по всему городу, — в здании, мимо которого она шла, от запредельных колебаний почвы вдруг одновременно лопнули, взорвавшись сверкающими, низвергающимися фонтанами, все уцелевшие до этого момента стекла…
Окружавшая ее реальность казалась каким-то чудовищным, непостижимым разуму кошмаром, который затянулся уже сверх всякой меры, но не было возможности вздрогнуть и очнуться, пусть в ледяном поту, но с облегченной, спасительной мыслью — это был всего лишь сон…
Нет. То была явь.
«Ну, не подведи…» — мысленно обратилась она к своему «Ворону».
Шейла не заметила, что обратилась к машине, как к живому существу, — в этот миг запредельного напряжения ее нервы наконец слились с сервомоторами «Ворона» в единое целое, будто оптико-волоконные кабели машины и живая плоть пилота действительно переплелись в тугой, пульсирующий узел, сердцем и мозгом которого была она.
Любой человек, однажды севший в кресло пилот-ложемента, рано или поздно испытывает подобное ошеломляющее чувство полного, стопроцентного слияния с машиной.
«Нейросенсорный контакт…»
Вот когда открылась истина, потаенная суть знакомого с детства термина.
Кто-то выходит за грань этого мига безумцем, кто-то рабом своего страха, ошеломления, а кто-то пилотом.
Шейла, сама того не подозревая, относилась к последней категории новичков.
Внезапный порыв ветра на миг порвал плотную завесу дыма и пыли, показав сумеречное ущелье улицы, освещенное мятущимися отсветами пожаров.
Контур включившегося электронно-оптического прицела обозначился зеленой рамкой, вспыхнув на прозрачном забрале компьютерного планшета напротив ее правого глаза.
«Увеличение…»
Тени и мятущиеся отсветы рванулись навстречу, укрупняясь в деталях и тут же исчезая, пока в рамку не влип внезапно проявившийся контур вражеской машины.
«Фалангер» только что вышел на перекресток в двух кварталах от Шейлы. Он стоял, согнув свои ступоходы, и беспокойно ворочал торсом, явно пытаясь разобраться в сумятице активных сигналов, — рядом с ним неистово полыхала витрина супермаркета, и бесноватый огонь, от температуры которого корежились несущие балки перекрытий, не только освещал его исполинскую фигуру, но и вносил сильные искажения в показания приборов теплового видения цели.
Шейла поняла: это ее миг.
Она не думала и не колебалась, пальцы сами знали, что делать.
