— Но если это так, опекун охотно позволит вам истратить какую-то сумму на ваши нужды?
— Но я же вам говорю, что он не отвечает на мои письма! Поверенный сказал, что я должна посылать ему свои счета и он будет их оплачивать. А я хочу иметь деньги в своем кармане!
— Мне кажется, что для этого необязательно приобретать профессию, о которой вы рассуждаете.
— Профессию? — удивилась девушка. — Вы считаете, что «божья коровка» — это такая же профессия, как врач или юрист? Интересно!
Графу пришло на ум по крайней мере с полдюжины ехидных замечаний, которые он мог бы сделать, будь перед ним особа, более умудренная жизненным опытом. Вместо этого он, нахмурившись, промолчал.
Да и что он мог сказать этому своенравному ребенку, почти девочке, которая, несомненно, ни в малейшей степени не подозревала, к чему ведет «профессия» «божьей коровки». И он представил себе опасности, которые будут подстерегать это наивное дитя в компании развязных, а иногда и просто беспутных молодых людей, которые разъезжают повсюду в поисках приключений.
— Но вы не сказали, как вас зовут, — напомнил он, помолчав.
— Петрина... — начала она и остановилась.
— Но у вас есть и фамилия!
— Я и так вам слишком много о себе рассказала и не хочу рисковать, называя свою фамилию. А вдруг вы окажетесь бывшим другом моего отца?!
— В этом случае я решительно попытался бы убедить вас отказаться от вашей безумной затеи.
— Теперь меня уж ничто не остановит! — заявила Петрина. — Я приняла твердое решение. А когда я устрою свои дела, то, может быть, и дам о себе знать своему опекуну.
— Полагаю, это обязательно придется сделать, ведь вам понадобятся деньги.
Петрина хихикнула:
— А я все гадала, вспомните вы об этом или нет. Я подумала и о деньгах, прежде чем отправиться в Лондон. Правда, из-за них мне пришлось немного задержаться в пансионе.
— И что же вам удалось предпринять за это время?
— Благодаря моей врожденной сообразительности я накопила довольно приличную сумму.
— Каким же образом?
— Я посылала поверенному список необходимых мне вещей с просьбой перевести деньги для их приобретения на мой банковский счет.
— И что же было в вашем списке?
— Книги, школьная одежда и тому подобные вещи. Я сначала опасалась, что меня заподозрят в обмане, но они очень охотно оплачивали все счета!
В юном голосе зазвучало такое торжество, что граф не мог не улыбнуться.
— Я вижу, вы чрезвычайно находчивы, Петрина.
— Приходится, — отвечала она скромно, — ведь мои родители умерли, а других родственников, кроме бедной старой кузины Аделаиды, у меня нет, да и она уже одной ногой в могиле.
Граф на это ничего не ответил, и Петрина продолжала:
— Уверена, что на первое время у меня хватит денег. А потом, когда я стану притчей во языцех, опекун будет вынужден отдать мне состояние.
— А если, предположим, он откажется?
Петрина слегка вздохнула:
— Да, он, конечно, способен на это, и тогда придется ждать: по закону в двадцать один год я получу половину своего состояния, а в двадцать пять я буду владеть всем, что имею.
— Подозреваю, что, как в большинстве завещаний, там есть одно маленькое условие: если выйдете замуж.
— Вот именно! — согласилась Петрина. — И поэтому у меня нет ни малейшего желания вступить в брак, только чтобы передать свое состояние мужу и позволить ему распоряжаться им, как своим собственным.
Она помолчала, а потом презрительно добавила:
— Он же может оказаться таким, как мой опекун, — будет все держать при себе, а мне ничего не даст.
— Ну, не все же мужчины таковы, — мягко заметил граф.
— Клэр говорит, что в обществе очень много людей, жадных до денег. Молодые аристократы только и делают, что высматривают себе богатых жен, чтобы те их содержали. Нет, я устроюсь как «божья коровка»... Это куда лучше, уверяю вас!
— Вы, по-видимому, очень низкого мнения о мужчинах, — заметил граф, — и я не думаю, что те из них, с которыми вы будете общаться, смогут вам понравиться.
Петрина, немного подумав, заметила:
— Но в отличие от других женщин я не буду предъявлять к ним слишком больших финансовых требований. Брат Клэр рассказывал, что его любовница обходится ему чуть ли не в целое состояние. Она требует экипажи, лошадей, дом в Челси, драгоценности, а ему все это не по средствам.
— Какое бы положение в обществе ни занимал брат вашей подруги, я бы не стал принимать на веру его описание жизни бомонда.
— Брат Клэр — виконт Кумб, — ответила Петрина, — и Клэр говорила, что он первейший модник.
«Тут она попала в точку», — подумал граф.
Он был знаком с виконтом, считал его приятным молодым человеком, который, однако, бездумно просаживал деньги, выдаваемые отцом, маркизом Моркомбом, о чем уже начали поговаривать в клубах квартала Сент-Джеймс.
Словно угадав, почему он молчит, Петрина воскликнула:
— Вы знаете Руперта!
— Да, я с ним встречался в обществе, — согласился граф.
— Клэр считала, что он очень подходящий для меня муж, потому что ему всегда требуются деньги. Но я ей объяснила, что муж мне не нужен, мне нужна независимость.
— Но вы должны понять, что это совершенно невозможно!
— Тогда как же другие женщины становятся «божьими коровками»?
— Ну, начнем с того, что они не являются богатыми наследницами.
— Но какая польза от наследства, если не можешь его получить? — логично возразила Петрина.
— Позвольте дать вам совет, — сказал граф. — Прежде чем предпринять решительные шаги, навестите своего опекуна.
— Но чего я этим добьюсь? — возразила Петрина. — Он, разумеется, будет очень удивлен, что я по своей воле бросила пансион, и отошлет меня обратно под конвоем. И мне опять придется бежать.
— Но, думаю, если вы ему объясните, что больше не можете находиться в пансионе и что все ваши подруги уже выезжают в свет, он поймет ваши доводы.
— Доводы! — фыркнула Петрина. — Пока он этих доводов не понял. Ну почему, почему папа выбрал мне в опекуны этого сухого, чопорного, набожного старика, который и слышать не хочет о каких-либо развлечениях?!
— Но почему вы его рисуете себе именно таким?
— Потому что папа, сам проживший волнующую и полную приключений жизнь, хотел защитить от нее меня. Он всегда говорил: «Когда ты вырастешь, моя дорогая девочка, я сделаю все, чтобы ты не повторила моих ошибок!»
— А он наделал много ошибок в жизни?
