И все до последнего времени было благополучно, пока не объявился... оборотень.
Я вздохнул. Какая скука. Оборотень. Неужели нельзя было придумать чего-нибудь более интересного? Хорек-убийца, маньяк-филателист. Нет. Оборотень. Оборотень, и все тут. Как примитивна человеческая фантазия!
– Это к Буханкину, – сказал я. – Он обрадуется. Я по вервольфам не спец...
Тоска отвернулась.
– Наверняка бродячая собака, – сказал я. – У старушек буйная фантазия, в их возрасте это простительно. Скучно им, вот они и начинают придумывать. Телевизора насмотрятся еще... Ну, ты же знаешь. Оборотни встречаются так редко, что их пора в Красную книгу заносить.
– Тем лучше, – ответила Тоска. – С бродячей собакой легче справиться. С оборотнем мы, кажется, дела еще не имели?
Я таинственно промолчал.
– Так или иначе, будет интересно, – сказала Тоска. – А вдруг настоящий попадется?
– Вряд ли, – сказал я. – Но если попадется, я прибью его голову над монитором. У меня там как раз обои отклеились... И вообще, ты лучше не болтай без дела, рассказывай, что там дальше, я уже весь обратился в слух.
– Рассказываю. Оборотень уже успел напасть на двух старушек. Но они как-то особенно не пострадали. Одну в больницу с психическим припадком чуть не увезли, у другой тоже нервы на пределе. И наверное, нападет еще. Всем известно, что у бабушек слабое здоровье и напугать их ничего не стоит...
– Погоди, погоди, ты говоришь, что там яблок много растет?
– Ну да. Там раньше колхоз даже яблочный был. «Ленинский пусть» назывался.
– Какой еще «пусть»? «Ленинский путь», наверное?
– Ну да, «Ленинский путь». Они эти яблоки даже в Кремль поставляли, к правительственному столу. Повышенной сочности. Говорят, сам Брежнев...
– Надо ехать, – перебил ее я. – Теряем зря время.
Это я прямо тут решил. Последняя неделя августа – пусть она пройдет весело.
– Куда ехать?
– Куда-куда, в Лопухи твои.
– В Сорняки, – поправила Тоска.
– Не вижу разницы. Так или иначе – в городе нам с этой загадкой не разобраться. Двигаем. У тебя деньги есть?
– Ну...
– Ты тоже жадина. Твою бабушку терроризирует ликантроп
[2]
, а тебе жалко какой-то ничтожной тысячи рублей! Ну, может, двух от силы. За рассказ о твоих приключениях ты выручишь гораздо больше. Кстати, когда мы будем лицезреть-таки первую книгу?
Тоска не ответила.
– Поедем сегодня, а? – предложил я. – Чего дожидаться-то? Душа просит отдохновения. Простые русские просторы...
– Сегодня так сегодня, – Тоска поднялась со скамейки. – Поезд в восемь вечера.
– В двадцать ноль-ноль. В нашем деле важна точность, не забывай...
Я хотел еще сказать о точности, но Тоска уже убегала вдоль по аллее. Девчонки так нетерпеливы, просто не могу.
Я же не спешил. Времени на сборы оставалось еще много, а спешка полезна лишь при списывании контрольных по алгебре. Поэтому я вернулся домой, плотно пообедал, принял ванну, прочитал газету и приступил к подготовке.
О том – пустят меня родители или не пустят, я даже не думал. Тоном, не терпящим возражений, я просто поставил родителей перед фактом своего отъезда.
Мама отреагировала довольно предсказуемо: «Сынок, не опоздай к началу занятий, уроки пропускать нельзя».
Папаша показал кулак, что означало: «Сынок, я в тебя верю, ты не уронишь честь фамилии ниже уровня плинтуса».
– Все будет тип-топ, – пообещал я. – Привезу вам яблок и брусники, сварим варенье.
Вещей я взял немного. Одежда, томагавк в чехле, спальник, деньги. Это я специально Тоске про деньги нагнал, пускай растрясется немного. Денег у меня было. Я свернул купюры в трубочку, спрятал за подкладку куртки, попрощался с предками и побежал на вокзал.
Охота на оборотня началась. Буханкин, сдохни от зависти.
Глава 2
ЖЕЛЕЗНЫЕ ЗУБЫ
Я шагнул в пахнущую сеном тишину.
Добирались долго, почти сутки. Поезд, попутка, лодка, попутка, пешедрал, пешедрал, деревня Сорняки. Прибыли. Деревня как деревня, я таких кучу целую по телику видал. Только тихо очень. Собак и тех не слышно.
Тишина давила.
– Сорняки – не то название, – сказал я. – Этой деревне гораздо больше подошло бы чего-нибудь этакое... Мертвоголовка, Дэд Энд, Инферналино. Что-нибудь стивенкинговское. А вот еще лучше Волчья Тишина. Как раз в тему.
Тоска не ответила.
Дом бабушки Тоски оказался совершенно обычным. Маленькое аккуратное строеньице с резными наличниками. Палисад, калитка, колодец. Все как полагается.
– Здесь всегда так по вечерам? – спросил я Тоску, когда мы отпирали калитку. – Как-то напряженно... И ощущение такое, что за тобой подглядывают из всех домов.
– Не всегда, – скупо ответила Тоска. – Заходи давай.
Тоска еще долго запирала калитку, хотя зачем, было непонятно – через невысокий палисадник мог легко перемахнуть даже инвалид Первой мировой войны. Вообще вокруг было спокойно, если бы не эта тишина...
Короче, я почувствовал себя гораздо спокойнее только после того, как входная дверь бабушкиного дома заботливо за нами закрылась. Мы поднялись по ступенькам, миновали еще одну дверь, потоньше да попроще, и попали в дом.
Своих бабушек я не помню. К сожалению, в живых не застал. А Тонькина бабушка мне понравилась сразу. Худенькая, невысокая, с приятным голосом, в платке. Она улыбалась и говорила как-то нараспев.
– Мои дорогие приехали, а я уж заждалась, – бабушка по очереди обняла нас и поцеловала. – Давайте проходите, раздевайтесь, будем ужинать.
Меня бабушка поцеловала как собственного внучка. Это меня удивило, но понравилось.
– Это моя бабушка Надя, – сказала Тоска, обращаясь ко мне. – Бабушка, а это мой друг Феликс.
– Да знаю, как не знать, весь месяц про него рассказывала, – весело отозвалась бабушка, расставляя на столе посуду.
– Бабушка, – с нажимом произнесла Тоска, – ну что такое говоришь!
Я почувствовал, что Тоске стало неловко, и предпочел сделать вид, будто этого совсем не заметил.
– У нас Феликсов еще не было, – говорила бабушка. – Был один Филимон, да и то давно, после войны сразу. На хлебозаводе работал. Однажды напился и сунул руку в мешалку, все пять пальцев оторвало. А он даже не почувствовал толком, руку перемотал и спать лег. А назавтра эти пальцы в буханках находили. И слух сразу пошел, что на хлебозаводе булки из людей пекут.
Бабушка рассмеялась. И через морщины и старость лет я почему-то узнал Тоску.
