Анька молчала.
— Уходим! — отдал приказ Перец. — Тытырин, по горынам!
— А куда добро? — отозвался тот. — Добра-то…
Перец подманил Тытырина пальцем и спросил:
— Оружие погрузил?
— Погрузил.
— Значит, все. Уходим.
— А как же добро? — Тытырин снова указал на кучу.
— Добро… — Перец задумчиво поглядел в небо.
— Ну да, ценности. Там мебель кое-какая, ковры. Обустроим нашу пещеру…
Перец протянул руку и молча снял с плеча Тытырина бластер.
— Ты чего? — испугался наш историк.
Перец сдвинул предохранитель и, не целясь, выстрелил. Попал. Награбленное взорвалось, в небо полетели стулья, торшеры, сапоги и даже какой-то скелет. Зеленого цвета. Потом хлопнуло, вздулся огненный шар, и скелет, стулья, а также прочая дребедень испарились, опали коричневым пеплом.
Тытырин ойкнул.
Анька захлопала в ладоши.
— Грузимся, грузимся, грузимся! — крикнул Перец.
И, даже не попрощавшись с Анькой, пошлепал к горынам. Все было кончено. Оставшиеся пленники разбрелись, эльфы пытались спасти из костра хоть что-то полезное, пахло гарью, пахло грустью. Пора прощаться. Надо.
— Ну что же, время, — сказал я Аньке с возможной мужественностью. — В смысле, все сделано.
— Все сделано…
— Да. Я к тому, что тяжелая артиллерия больше не нужна, а у нас много еще работы.
Анька смотрела вбок.
— Я думаю, Бог любит троицу, — сказал я.
— То есть?
— То есть два романтических ужина у нас уже состоялись, теперь я надеюсь на третий.
— Эй! — крикнул издалека Перец. — Давай поспешай, а то у меня от жары давление повысилось. Минута!
Тут что-то на меня накатило. Не знаю даже… Временное умопомрачение. Я приблизился к Аньке, наклонился и чмокнул ее в щеку.
И, не дожидаясь реакции, побежал к горынам. Драконы были уже загружены оружием и какими-то тюками — видимо, Тытырин все-же смог кое-чего притырить. А может, сам Перец потрофейничал.
Тытырин суетился вокруг, что-то подтягивал, что-то подвинчивал. Работал, короче. Перец стоял рядом, нервно вытирал руки большим красным платком.
Я сразу направился к Щеку.
— Погоди, — остановил меня Перец. — На нем я пойду.
Мне все равно было, и я повернул к Кию. Горын привычно подставил мне лапу, я тяжело забрался в седло. Тытырин тоже влез, правда, с третьей попытки.
Перец последний раз окинул взглядом поле битвы и шагнул к Щеку.
— Лапу дай, — приказал Перец.
Щек лапы не подал.
— Лапу! — рявкнул Перец.
Щек сместился.
— Что с ним? — Перец поглядел на меня.
Я не успел ответить.
— У него крыло вывихнуто, — пустился в объяснения Тытырин, — не может летать. Это опасно…
— Крыло? — презрительно поморщился Перец. — Так…
Он зашел к горыну со стороны морды, взял его за ноздри и поглядел в глаза.
— Ты что? Ты что, в другое время не мог себе крыло вывихнуть?!
Перец сжал кулаки, горын отвернул морду.
— На него крыша упала, — соврал я.
— Жаль, что на всех вас не упала! — раздраженно буркнул Перец. — Чтобы вас никого не осталось…
Я спрыгнул на землю.
— Да может он летать, не волнуйся. Просто сейчас ему лучше без нагрузки.
— Ладно, ладно, — отмахнулся Перец. — Без нагрузки так без нагрузки. Вы полетите на Кие, я на Хорьке. Доберемся. Ясно?
— Куда ясней…
— Все. Я устал. Мне надоело…
Перец пнул землю и двинул к Хориву. Предусмотрительный Тытырин отстегнул ремни, спрыгнул и отбежал в сторону. Я тоже спустился на землю.
И тут снова произошла странная штука. Перец приблизился… причем не совсем приблизился, а так, метров на пять только успел подойти… а Хорив вдруг взял да и подпрыгнул в воздух. Взмахнул крыльями — и тю-тю. Небо было низкое, к тому же затянутое дымом, да и облака еще, так что Хорив исчез за секунду.
Перец просто окаменел. Ожелезобетонел. В памятник самому себе превратился, в пешую статую. Я хотел его даже сфотографировать — выразительное бы фото получилось. Но не стал, решил поберечься. Фотоаппаратов у меня ограниченный запас.
— Это что? — сощурился Перец в мою сторону.
Я пожал плечами. Я и сам не знал, что это.
Тут Перец сказал много нехороших вещей, а в конце повторил тот же вопрос.
— Улетел, — ответил я.
— Вижу, что улетел! — заорал Перец. — Я вижу, что этот тритон улетел! Почему он улетел?!
— Я не знаю! — тоже заорал я. — Я не знаю, почему он улетел!
— Ну, хорошо… — Перец принялся сосредоточенно смотреть себе под ноги, и я не сразу понял, что он хочет сделать. — Хорошо… Я не хотел, вы сами меня заставили. Сами. Я не железный…
Перец снял с плеча бластер.
— Вы меня достали…
Он поменял батарею и стал целиться в небо.
Тытырин оторопело уставился на меня.
Щек с Кием начали мелко пятиться, вращая глазами, поглядывая то на меня, то на Перца, то вверх.
— Брось, — сказал я. — Брось, ты же не хочешь…
Перец нажал еще. Разряд прошил облака, там что-то грохнуло, и в землю воткнулась мощная молния.
Горыны сорвались. И тут же растворились.
Перец выстрелил еще.
Я прыгнул на него, и тогда он развернулся и уставил мне прямо в переносицу дымящийся ствол.
Я заорал.
— Ты что?! Одурел совсем?!
— Вы меня просто вынуждаете…
Тогда я сделал, как в кино, — я хрустнул шеей и приложился к бластеру. Глупо, мелодраматично, но другого я ничего не смог придумать, слишком все быстро развивалось. Мне в лоб упиралось оружие, способное испепелить танк, но на девяносто девять процентов был уверен, что Перец не выстрелит.
Он не выстрелил.
Я положил руку на горячий ствол и забрал бластер.
— Зови уродов, — выдохнул Перец, — зови…
— Тебе лечиться надо.
— Что?
— Тебе лечиться надо.
— Мне надо пить настой из трав… Да, настой из трав. Тытырин, ты будешь искать золотой корень…
Перец вдруг сел на землю. Тытырин зачем-то покивал. День получился кретинский, честное слово. Я устал. Здорово болела рука.
В небе снова что-то громыхнуло или лязгнуло, точно пошевелились там, над облаками, невидимые гигантские колеса.
