— Мы поставим памятник…
Вдруг Кипчак понял, что разговаривает он уже совсем не с гномами. И обернулся.
Лара выступила вперед.
Кипчак окаменел. Его самого можно теперь было как памятник ставить. Куда-нибудь.
— Я рада тебя встретить, Кипчак! — сказала Лара. — И у меня есть к тебе дело. Ты готов мне помочь?
Кипчак не ответил. Кипчак грохнулся в обморок.
Глава 18
Слезы не замерзают
Лара опустила воздухолет на остров. На маленький такой остров посреди большого озера. Метров десять в поперечнике. Кипчак собрался было развести костерок с прицелом на перекус, но Лара запретила.
— Надо торопиться, — сказала она, — так что никаких завтраков-ужинов. Завтра позавтракаете.
— К чему так спешить? — спросил Кипчак. — Зачем так спешить? Летим, как ненормальные…
Лара отмахнулась и стала выгружать из багажного отделения пластиковую канистру. Гобзиков хотел помочь, но Лара не разрешила, сказала, что в заправке нужна точность и аккуратность, а то запросто взорваться все может. Она скрутила крышку и принялась насыпать в круглый бак мелкую, почти жидкую синюю пыль.
— Что это? — поинтересовался Гобзиков, наблюдая за процессом.
— Воздух прессованный, — ответил во всем осведомленный Кипчак. — Его всегда в пердолеты заправляют. Для лету.
Кипчак принял у Лары полупустую канистру, осторожно завинтил и спрятал в багажник. Достал большую бутылку с мутной жидкостью, по виду весьма похожей на самогон, и передал Ларе, а та стала чуть ли не по каплям заливать ее в другой бак.
— Напалм? — усмехнулся Гобзиков.
— Нет, слезы, — благоговейно поправил Кипчак. — Пердолет работает на слезах. Они смешиваются с воздухом, происходит реакция — и полетели.
— Пердолет, значит… — сказал Гобзиков. — На слезах, на прессованном воздухе… Ну да, что может быть проще…
Гобзикову захотелось пить. Вода была прозрачная и с виду холодная, он наклонился, собираясь зачерпнуть водички горстью, но Лара предупредила:
— Осторожно!
— Что так?
— Пираньи, — ответила Лара. — Тут часто встречаются. В любом озере могут быть.
— Пираньи? — удивился Гобзиков. — Здесь?
— Конечно. — Лара сосредоточенно считала капли. — Мы же в Стране Мечты.
— То есть?
— Сейчас объясню… — Лара наклонила бутылку в другую сторону. — Только я просто, без мудростей. Ты не против?
— Да не, не против. Я сам люблю без мудростей.
— Все в мире имеет оборотную сторону, такой закон. Мечты тут сбываются, это точно. Ну, и все остальное тоже сбывается. А что может сбыться? Только самое распространенное, самое укоренившееся… Ты про архетипы слыхал?
Гобзиков вспомнил занятия по психологии в Лицее им. Салтыкова-Щедрина.
— Слыхал. Идеи из коллективного бессознательного. Типа свет олицетворяет добро, темнота — зло. И что?
— Тут тоже что-то вроде. Вот ответь быстро, не раздумывая. Рыба-убийца?
— Акула, — не раздумывая, ответил Гобзиков.
— Да… — Лара усмехнулась. — Точно, акула. Ну а если так… Вторая рыба-убийца?
— Пиранья.
— Вот видишь. Я не знаю механизма, но тут все это как-то осуществляется.
— Ерунда, — фыркнул Гобзиков, — нету никаких пираний. Здесь холодно слишком для них.
Он достал из-за ворота булавку, ткнул себя в большой палец. Выступила кровь. Капля. Гобзиков дернул пальцем, кровь попала в воду. Секунду капля плыла по поверхности, затем рассосалась.
Никого.
— Нет тут пираний, — Гобзиков посмотрел на Лару.
— Бывает, — пожала та плечами.
Гобзиков обернулся обратно к водоему и чуть не отпрыгнул. Прямо у берега пошевеливало плавничками небольшое стадо зеленоватых красноглазых рыбешек явно голодного вида.
— Пираньи… — пораженно сказал он.
— А ты в вампиров верил? — хихикнул сбоку Кипчак. — В оборотней или в этих… — Кипчак растянул пальцами и без того широкий рот, одновременно выпучив и без того не мелкие глаза, — в бабаев? Меня вот папка все детство пугал. Говорил, что в навозных кучах живут бабаи. И только и ждут. А потом оказалось, что бабаев нет вовсе. Оказалось, что есть проклятые кобольды, кровожадные твари. Вот я все чаще размышляю, может, мне к вам перебежать, в ваш мир? И тогда мои мечтанья станут быть?
Кипчак рассмеялся и кинул в собравшихся пираний камешком. Рыбешки мгновенно растворились в воде.
— Нет, — Гобзиков отошел от берега, — в бабая я не верил. Я в гвоздичника верил.
— В кого? — заинтересовалась Лара. — Гвоздичник — это человек, состоящий из гвоздик?
— Нет, человек, состоящий из гвоздей, — поправил Гобзиков.
— Расскажи.
Лара снова наклонила бутылку, и слезы опять потекли.
— Его не я придумал, а мать. А ей кто-то в детдоме рассказал. У них такая байка была, что-то вроде страшилки. Потом уже мать мне передала. Вроде за каждый нехороший поступок, который человек в жизни совершил, на том свете черти вобьют в него гвоздь. Некоторые люди так много плохого в жизни сделали, что на них уже нет места для вбивания гвоздей, и тогда черти вбивают гвозди поверх гвоздей. У такого человека совсем не остается мяса, а получаются одни исключительно гвозди. Он весь состоит из гвоздей и совсем утрачивает последнюю человеческую сущность. Одно плохое железо. И его уже бесполезно наказывать и мучить…
Лара чуть не перелила слезы через горловину бака. Гобзиков оценил внимание, продолжил повествование:
— Тогда этих некоторых с того света отправляют сюда, чтобы пугать тех, кто еще не очень много нехороших поступков совершил, и чтобы наказывать тех, кто много плохого натворил. Но поскольку у них нет жалости, гвоздичники иногда нападают и на невиновных. В самый темный, страшный час гвоздичник приходит и разрывает их на части. И если ты вдруг увидишь в своем доме неизвестно откуда появившийся гвоздь, то должен задуматься о своем поведении…
— И как же от гвоздичников защититься, если задумываться о своем поведении уже поздно? — спросила Лара.
— Не знаю. Я просто под одеяло прятался, — признался Гобзиков. — А мать моя считала, что для того, чтобы гвоздичник не пришел, надо везде вбивать гвозди — тогда он запутается. И вбивала.
Гобзиков ненадолго замолчал. А потом пожаловался:
— Наш дом был просто утыкан гвоздями…
— Помогало? — спросил с сочувствием Кипчак.
— Не знаю… Мне эти гвоздичники все время снились, я их представлял как живых. А однажды мне даже показалось, что я увидел его…
Кипчак заинтересованно приблизился.
