Все описанные усовершенствования, о которых девушка узнала от своей матери, внешне выражались лишь в том, что ее височные области казались немного припухшими, но даже и эту едва приметную деформацию скрывали длинные пряди волос.
Никто и ни к чему не готовил Дану специально.
Она выросла здесь, среди руин и отравленной атмосферы, на участке сначала преобразованной, а затем брошенной за ненадобностью котловины, где несколько веков назад плескалось солоноватое море, из которого, не приди сюда люди, вполне могла бы развиться своя, уникальная жизнь данной планеты.
Вот так в сложном современном мире переплетались обстоятельства и судьбы.
Из смутных рассказов и легенд, бытующих среди жителей городских подземелий, Дана вынесла лишь одно: она поняла, что где-то существует более привлекательный мир, в котором все обстоит совсем по-другому, и ее не испорченная цивилизацией, чистая и достаточно наивная душа искренне стремилась отыскать этот мир мечты.
Пока что в поисках лучшей доли ей удалось содрать в кровь пальцы рук и ног да здорово проголодаться, продвинувшись всего на десяток метров вверх по выветренной скальной стене.
* * *
Восхождение по отвесной стене заняло у Даны пять с половиной часов.
Когда ее кровоточащие пальцы уцепились за край скальной площадки, на которой располагался комплекс манивших ее зданий, девушка настолько обессилела и натерпелась такого страха перед бездной, что все мечты улетучились из ее бедного, безрассудного разума. Пальцы дрожали, грозя вот-вот сорваться, соскользнуть с опоры на последнем усилии, но все же она преодолела пограничный выступ скальных пород и в изнеможении распростерлась на холодном камне, не в силах более пошевелить ни одним мускулом.
Смотреть вниз на пройденный путь было страшно – от высоты начинала кружиться голова, а к горлу тут же подкатывала тошнота, поэтому, как только судорога немного отпустила перетруженные мышцы, Дана первым делом инстинктивно отползла от края пропасти.
О том, каким образом она спустится обратно, вниз, не хотелось даже и думать. Теперь рассказы о тех счастливчиках, которые находили свой мир забвения среди оставшихся от колонии руин, уже не казались ей такими заманчивыми и правдивыми. После изнурительного восхождения она чувствовала лишь одно: воздух на высокогорье был еще более прогорклым, чем внизу. Вливаясь в легкие, он резал грудь спазматической болью.
Дана приподняла голову и огляделась, понимая, что попала в ловушку. На скальной возвышенности оказалось намного больше ядовитых испарений, которые смешивались с кислородосодержащей атмосферой котловины, проникая через ущелья кольцевых гор вместе с дующими от раскаленных вулканических равнин ветрами…
Стесненность дыхания заставила ее собрать остатки сил, встать и, пошатываясь, направиться в сторону открытых дверей ближайшего здания.
Вокруг постепенно начало темнеть, приближался вечер, а у нее во рту с самого утра не было ни крошки.
Из-за быстро сгущающихся сумерек мир небольшого, плотно застроенного плоскогорья показался ей зловещим и таинственным, повсюду сияли эти мертвые, разноцветные огни, а за распахнутой дверью здания в коридоре горел тускло-желтый свет, но и он не вызывал доверия у измученной искательницы приключений.
Некоторое время она провела в нерешительности. Ее скудный жизненный опыт, ограниченный приемами выживания внизу, где тускло флюоресцирующий плафон под сводом канализационного тоннеля являлся едва ли не единственным признаком цивилизации, ничем не мог помочь ей тут, на пороге внезапно ожившего комплекса зданий.
В конце концов верх взяли не страх или здравый смысл, а усталость и резь в груди. Долго дышать таким воздухом нельзя – это она знала не понаслышке.
Очередной раз закашлявшись, Дана уже не пошла, а побежала к приоткрытым дверям здания, откуда на крыльцо падала узкая полоса желтоватого света.
Это место по-прежнему внушало ей страх, но природа этого страха была не материальной, а скорее мистической. У современных жителей котловины, обитавших в подземных коммуникациях разрушенного города, не было естественных врагов, кроме противных и вездесущих крыс, которые при сбоях в системах очистной гидропоники частенько становились одним из источников пищи.
Дана не понимала очень многих аспектов своего существования. Она не знала истории возникновения этого места, и ее память не содержала в себе трагических воспоминаний о том, как из брошенной колонии стартовал последний космический корабль, оставив тут горсть несчастных, которым не хватило места на перегруженном транспортном челноке. Это были самые бедные и неудачливые обитатели терраформированной котловины, чьи предки прилетели сюда работать по найму, завлеченные на Гефест рекламными посулами Генриха Раули.
Оставшись в одиночестве после эвакуации колонии, люди, брошенные на произвол судьбы, пытались выжить как могли, постепенно отступая под прессингом ядовитых вулканических испарений в глубь подземных коммуникаций города, где автоматика очистных сооружений по-прежнему пыталась перерабатывать отходы городской жизнедеятельности, сначала разлагая их на простые химические элементы, а затем вновь соединяя, но уже в полезные, необходимые для жизни продукты, такие, как дистиллированная вода, обогащенный кислородом воздух и некоторые простейшие протеины.
Естественно, что среди брошенных на Гефесте рабочих не оказалось специалистов высокого класса, и маленькая колония прозябала в недрах канализационных систем, медленно, но верно сокращаясь в своей численности.
Нужно сказать, что прабабка Даны была не единственным эмигрантом с Зороастры. Разгром планеты, который осуществил патруль Совета Безопасности Миров, произошел в том году, когда Генрих Раули основал колонию на Гефесте. Относительное соседство двух звездных систем, имевших единый перевалочный транспортный пункт на Аллоре, где сосредотачивались все пассажиры и грузы с близлежащих систем сектора Окраины, сыграл в этом случае немаловажную роль.
Акция патруля получила в то время широкую огласку: о Зороастре и ее генных инженерах, осуществлявших чудовищные опыты над людьми, узнала вся обитаемая Галактика. Неудивительно, что беженцы с этой планеты застряли в карантинном секторе Аллора без особых надежд на то, что их примет к себе какая-либо цивилизованная планета, ведь мнение граждан, зачастую лишь поверхностно владеющих вопросом обсуждения, формируется в основном с подачи средств массовой информации.
Естественно, никто не хотел иметь дело с этими «выродками», хотя беженцы с Зороастры не являлись преступниками, которых преследовал межпланетный закон, – в большинстве они были обыкновенными рабочими и служащими, исполнявшими незначительные, рутинные работы в тех самых зловещих лабораториях.
Генрих Раули, основатель колонии на Гефесте, как раз заканчивал в тот момент оформление бумаг по приобретению известного участка планеты и параллельно искал рабочую силу для зарождающейся нефтедобывающей отрасли. Прадед Кристофера был человеком без комплексов, к тому же он сильно поиздержался на приобретении Гефеста и у него не осталось средств для закупки ультрасовременного автоматизированного оборудования, способного заменить людей на буровых вышках, поэтому он не стал долго раздумывать, когда понял, что в карантинном секторе Аллора вот уже несколько месяцев кряду безо всяких надежд на будущее прозябают сотни беженцев с разгромленной Зороастры.
