Дотти сжала и разжала пальцы. Ее взгляд был направлен куда-то мимо дочерей: она словно смотрела сквозь года, перебирая в памяти лето за летом.
— В тот день, — продолжала она, — придя домой, я увидела, что мой отец стоит на лужайке перед домом и наблюдает за игрой. Рядом с ним стоял какой-то мальчик. Меня совсем не прельщала перспектива знакомиться с ним, так что я прокралась на задний двор и зашла в дом через заднюю дверь. В тот же день этот мальчик появился у нас за обеденным столом, но со мной он не заговаривал. Он был старше, худой, с темными волосами, веселой улыбкой и удивительными вечно смеющимися глазами. Я никогда до этого не видела, чтобы мальчик сидел так прямо. И чтобы смотрел на окружающих так, словно видит их насквозь. Таким был этот мальчик. И кроме того, он совсем не боялся папы. Твоя тетя Урсула все время с ним флиртовала. Мы с мамой молчали, а папа все расписывал нам, какой же у парня замечательный удар. На большом пальце у него было кольцо — большая серебряная печатка, которую используют, чтобы ставить печать на воске. Урсула за время обеда, наверное, раз двадцать попросила его показать ее. На следующий день, когда я возвращалась из школы, этот мальчик уже играл с ребятами в парке, и я остановилась посмотреть. Удар у него и правда был что надо. А днем позже я встретила его в школе. Вскоре о нем говорил уже весь город, включая взрослых. Но все разговоры обычно сводились к бейсболу и к тому, как этот мальчик поможет бейсбольной команде нашей школы. Тогда же пожилая чета Уиллисов пригласила его жить с ними.
— Что? — спросила Пенелопа. — Серьезно? Так вот почему…
Дотти улыбнулась.
— Погоди. Скоро все узнаешь. Прошло не меньше года, прежде чем я наконец-то с ним заговорила. Я снова возвращалась домой, когда он догнал меня и сказал, что ему нужна моя помощь, чтобы попасть к себе домой. Он сказал, что живет в каком-то другом городе, где никто не играет в бейсбол, и ему обязательно нужно туда вернуться. Мы остановились, и он попросил меня присесть, а затем рассказал необычную историю. В его семье была традиция, что мальчики, прежде чем занять подобающее место в своем городе, должны были на год покинуть родительский дом в поисках приключений. Два его брата отправились таким образом на войну и были убиты. Но его приключение было иного рода. Мой отец много раз бывал в их городе, но ходил только в библиотеку. И поначалу никто не обращал на него никакого внимания. Но затем оттуда начали исчезать какие-то, видимо, очень важные книги. Вашего дедушку изгнали из города, а мальчика направили проследить за ним. Он следовал за моим отцом всю дорогу от города через холмы и леса, пока наконец не пришел к спрятанной в горах долине. Там, окутанные виноградной лозой и укрытые кустарником, были руины древнего храма. Мальчик наблюдал за моим отцом издалека и видел, как тот направился прямо к дыре в разрушенной стене, ступил в нее и скрылся из виду. Мальчик остался ждать, но в конце концов не выдержал и последовал за ним. Когда он прошел в отверстие в стене, какая-то сила прижала его к земле, и он выполз уже в спальне моих родителей. Он быстро выбежал из дома и натолкнулся на моего отца, потягивающего лимонад, стоя на крыльце. Отец сразу его узнал, и мальчик спросил его, волшебник ли он и воровал ли он книги из библиотеки. Отец рассмеялся и сказал ему, что он совсем не вор, а исследователь. Затем он вывел его во двор и показал, как играют в бейсбол. Его год приключений оказался годом бейсбола здесь, в Генри.
Анастасия никак не могла дотерпеть до конца рассказа.
— Дедушка был волшебником? — спросила она. — По-настоящему?
Дотти вздохнула.
— Нет, не был. Но он нашел немного волшебства. Мальчик рассказал мне, что ваш дедушка мог сделать так, чтобы дверца в его комнате вела в разные места. И мальчику очень надо было найти способ, чтобы эта дверь привела его в родной город. Ваш дедушка сказал ему, что это невозможно. Старая стена на другой стороне обрушилась, и теперь проход был закрыт. Но мальчик ему не поверил и поэтому попросил меня помочь. Он зашел ко мне, когда родители были в гостях, а Урсула — у друзей, и мы пошли в спальню посмотреть на тот самый шкаф. Но он никуда не вел. Тогда я привела его в маленький кабинет моего отца, расположенный на чердаке. Сейчас там живет Генри. Двойные двери комнаты были закрыты, но мальчик распахнул их ударом ноги. Тогда мы зашли в папин кабинет и увидели много шкафов, а также книги, которые он собирал. Там же мы нашли его записи, в которых рассказывалось, что за место было за дверцей каждого шкафа, и объяснялось, как эти маленькие дверцы работают. В каждое из этих мест можно было попасть через шкаф в спальне этажом ниже.
Дотти замолчала и посмотрела в широко раскрытые глаза дочерей.
— Ни одно из названий не показалось мальчику знакомым. Поэтому мы выбирали места наугад и снова и снова проходили туда и обратно через шкаф в спальне, пока не попали наконец в очень… неприветливое место, откуда нас не хотели отпускать. Но потом туда пришел наш дедушка и каким-то образом убедил нас отпустить. Когда мы вернулись, он закрыл за нами проход. Он был страшно на нас зол. Он сказал, что все это время пытался отыскать другой путь в мир, откуда мальчик был родом, и что он обязательно поможет ему вернуться, когда найдет путь. Но он так и не смог его найти. Или, по крайней мере, сказал, что не может. В конце концов он перестал пользоваться шкафами, потому что странные вещи стали проникать через них с другой стороны и в его спальне, и в кабинете. Неприятные вещи. А в один прекрасный день он вообще перестал закрывать дверь своего кабинета, и когда мы туда заглянули, то увидели, что шкафов больше нет. Он покрыл всю стену слоем штукатурки, которая скрыла дверцы из виду.
А мальчик остался немного пожить в Генри и продолжал играть в бейсбол, потому что уже больше не мог вернуться домой.
Фрэнк пошел наверх и первым делом сменил свои пижамные штаны на потертые зеленые брюки с карманами, которые он прикупил по случаю на гаражной распродаже. Он открыл ящик старенького белого комода и, порывшись в груде лежавших там полосатых носков, извлек наружу нож в чехле. Он вынул нож из чехла и поглядел, как свет играет на лезвие. Этот нож ему подарили еще в те времена, когда он был очень молод. И это был единственный нож во всем доме, который он никогда не точил. Именно по этой причине он так и стремился заточить все остальное.
Фрэнк прикрепил нож к ремню за спиной и схватил старую голубую с разводами от пота бейсболку, на которой спереди была вышита красная буква «Г». Затем он быстро вышел из комнаты.
Но когда он вышел к лестнице, что-то заставило его припасть к земле, потому что его ноги вдруг сделались ватными. Он смог подняться с колен, но стоял шатаясь и тяжело дыша.
— Фрэнсис, — произнес голос у него за спиной. — Ты вырос.
Фрэнк завертел головой, чтобы увидеть, кто с ним говорит. На нижней ступеньке чердачной лестницы стояла женщина, невысокая, но красивая. На руках она держала паршивую чесоточную кошку. Кошка посмотрела на Фрэнка, но взгляд блеклых глаз женщины был устремлен куда-то мимо него. Она улыбалась, и казалось, что ее гладкая кожа цвета оливы светилась. А прямые и черные, как вулканическое стекло, волосы как будто вбирали в себя весь окружающий свет. Женщина двинулась к Фрэнку.
