— Да, целая куча. Я был бы счастлив, получи я десятку баксов за оба. Но какие-то японские бизнесмены так разгорячились из-за этих штук. Они делали все новые и новые ставки, и каждый предлагал больше другого. И теперь, как видишь, я богатый человек. Это же по семьсот пятьдесят долларов за каждую катающуюся по земле высохшую круглую колючку.
— Ух ты, — сказал Генри. — А вы, правда, думаете, что они заплатят?
— Конечно, заплатят. — Он выпрямился на своем стуле и наклонился к Генри. — Ты случайно ничем не занят? Как насчет съездить в город, съесть по мороженому и подобрать наши деньги? Сбегай скажи своей тете, что мы уезжаем. Я скоро буду, только отправлю своему новому клиенту и-мэйл.
На этот раз Генри ехал уже не в кузове. Его трясло и болтало по кабине между дверью и длинным рычагом переключения передач. Мальчик не был пристегнут и все ждал, когда его об этом попросят, но уже начинал сомневаться, что вообще попросят.
Он опустил стекло со своей стороны, высунул руку и выставил лицо навстречу ветру. Дядя сказал, что им надо на прямо противоположный конец города, и поэтому они поехали кругом по проселочной дороге, а не напрямик через город. Отец Генри как-то подарил ему на Рождество книгу по городской планировке, и сейчас Генри думал об этой дороге как о кольцевой магистрали, опоясывавшей город. Только без асфальта, и всего-то две полосы в ширину, сказал он про себя.
Бросив думать о больших городах с их магистралями, он принялся смотреть, как справа за окном проплывает город Генри. Тут его ударило об дверь и подбросило до крыши, потому что пикап не смог должным образом преодолеть очередную выбоину на дороге. Он ударился обо что-то головой, а рукоятка, которой он до этого опускал стекло, впилась ему в ногу. И все-таки он не пристегнулся. Однако, пока дядя не смотрел на него, Генри украдкой защелкнул замок на двери. Перед грузовиком взлетала в воздух и обрушивалась на капот саранча. Дядя Фрэнк резко повернул направо в сторону главной улицы, чтобы пересечь город и заехать с другой стороны.
— Так правда будет быстрее? — спросил Генри.
— Не-а, — ответил Фрэнк, — просто веселее. Какой смысл брать такой грузовик, чтобы кататься на нем туда-сюда по главной улице. Разве только надо заехать в парикмахерскую или еще ближе.
Начали они с того, что купили по мороженому на заправке. Потом они прижались лицами к витрине закрытой антикварной лавки, косясь на груды колес, валявшиеся в пыльной темноте. Мороженое разбередило аппетит Фрэнка, и он потащил Генри в местечко под названием «У Ленни», которым почему-то владел человек по имени Кайл. Там они поели чизбургеров с картошкой фри. Они умудрились убить в Генри почти весь день, и это при том, что город оказался гораздо меньше, чем представлялся поначалу. Они слонялись от места к месту то за одним, то за другим, а то и вовсе просто так, пока наконец не оказались в городском парке на распродаже, которую старые жители города проводили в провисшем шатре.
Когда Генри выбрался из пикапа, пожилая женщина в красной куртке посоветовала ему тратить деньги с умом, потому что иначе он потратит все на фейерверки к четвертому июля.
Денег у Генри вообще-то не было, и уж точно он не интересовался гаражными распродажами. Поэтому он просто сел на землю, прислонившись спиной к столбу.
— Эй, Генри! — заорал дядя Фрэнк через три ряда столов. — У тебя есть перчатка?
— Перчатка? — Генри моргнул. — В каком смысле?
— Бейсбольная, разумеется, — сказал Фрэнк. — Ой, забудь, эта на левую руку.
Генри приподнялся.
— Я левша, — сказал он, — только не думаю, что она мне нужна. Я вообще-то не слишком люблю бейсбол, — сказал он, имея в виду, как и большинство людей, которые так говорят, что играет он неважно.
— Раз так, иди сюда и примерь. У каждого мальчика должна быть перчатка.
Генри не собирался примерять. Если бы у него была перчатка, обязательно нашелся бы кто-нибудь, кто захотел бы с ним поиграть. И тогда ему пришлось бы бросать мяч. А он хотел прежде попрактиковаться в одиночестве. И все же он встал и, протолкавшись через ряды, предстал перед дядей. Кожа на перчатке была старой и потемневшей. Швы на толстых пальцах немного расползлись, но ладошка была гладкой и блестящей. Генри сунул в нее руку. Оказалось, сидела перчатка прекрасно.
— Ну что ж, займемся ею, когда будем дома, — Фрэнк взял руку Генри, на которой все еще была перчатка, и поднес к его лицу. — Понюхай эту кожу, — сказал он, — она повидала грязь, пот и тысяч десять бросков. Старая перчатка — самая лучшая. А историю чистенькой не купишь.
* * *
Когда они покинули распродажу, Фрэнк погрузил в кузов довольно большую лампу и неполное собрание энциклопедий. А Генри, к своему ужасу, оказался обладателем не только бейсбольной перчатки, но и складного ножа, который к тому же не закрывался и как-то не ложился в руку. Родители никогда не запрещали ему иметь нож. Наверное, потому что они и предположить не могли, что ему может такое прийти в голову. Генри держал нож открытым и пальцем пробовал остроту лезвия.
— Да, довольно тупой, — сказал Фрэнк, отрываясь от созерцания грязной дороги, — но не бойся, я его для тебя заточу. У Дотти самые острые ножи, какие я видел. Она терпеть не может тупых ножей. Каждый, у кого есть хоть капля ума, держит свой нож острым.
— А она никогда не резала пальцы?
— Я открою тебе маленький секрет, Генри, секрет, который знают все. Режут пальцы, как правило, только тупыми ножами, — Фрэнк наклонился к Генри и хлопнул его по колену. — Когда строгаешь острым ножом, стараешься быть осторожнее. А даже если порежешься, порез будет чистым и быстрее заживет. Острые ножи безопаснее тупых. Я бы даже посоветовал тебе нигде ничего не вырезать, пока я не достану инструменты и не заточу хорошенько нож.
— Ладно, дядя Фрэнк, — Генри опустил лезвие, и оно бессильно упало обратно в рукоятку. — Как так получилось, что оно не держится в открытом положении?
Фрэнк побарабанил пальцами по рулю.
— А, наверное, что-то внутри поломалось. У меня куча таких ножей. Это не имеет значения, пока он не откроется у тебя в кармане. У меня вот до сих пор шрам остался. Забыл, что нож при мне, и прыгнул на вторую базу. Просто нажимай пальцем сбоку, когда держишь его открытым, и все будет в порядке. Заодно привыкнешь к крепкой хватке.
— О’кей, — сказал Генри, но обратно в карман нож не положил.
Дядя Фрэнк направил пикап на клочок грязной земли над канавой, соединявший обочину дороги с полем.
— Вот мы и на месте, Генри. Эти перекати-поле — совсем как люди. Тоже собирают с миру по нитке.
— В каком смысле? — спросил Генри, когда Фрэнк уже почти выбрался из пикапа.
— Дело не только в людях или растениях, — сказал Фрэнк. — Это везде и во всем.
Он ступил в канаву. На дне ее маленький ручеек затекал в дренажную трубу. И там же лежал, вцепившись в отверстие трубы, и шуршал в ногах Фрэнка спутанным грязным клубком драгоценный объект продажи. Фрэнк поднял спутанный ком травы и бросил его на посыпанный гравием откос. С нижней части кома закапала вода.
