— Оставь его себе, — ответил тот. — Мисс Смит, вы выражаете свое согласие?
— Ага. Ну, наверное, да, — ответила Антигона.
Перегнувшись через кровать, человечек проверил время по часам и записал его на большом листе бумаги, оставив внизу затейливую роспись.
— Костлявый Билли, теперь я получил все, что мне было нужно. Знай, что я рисковал своей шкурой ради тебя.
Он собрал все свои бумажки в одну увесистую стопку и запихнул ее в огромную кожаную папку. Разобравшись с документами, он пожал руку Билли, затем Сайрусу и кивнул Антигоне. Подобрав шляпу-котелок, венчавшую руины Сайрусовых полок, он водрузил ее себе на макушку и повернулся к ним:
— Удачи вам всем и спокойной ночи. — И, ссутулившись на одну сторону, он выволок свою огромную папку в ночь.
Костлявый Билли рухнул на край кровати и обхватил голову руками.
— Уходите.
Сайрус с Антигоной тихонько попятились к двери. И тут Скелтон вдруг поднял бледное, обескровленное лицо.
— Постойте. Музыка. Твой проигрыватель. Я так и не смог заставить его работать.
— Он ведь сломан. И уже очень давно.
— Только не для тебя с этого самого момента. Включи мне его.
Сайрус почувствовал, как рука Антигоны напряженно сжалась на его запястье. Старик становился все более и более странным. Спать в соседнем номере уже казалось небезопасным занятием.
— Прошу тебя, — сказал Скелтон. — Просто поверни выключатель.
Сайрус прошел к комоду, опасливо косясь на старика, сидевшего на кровати. Он уже даже установил пластинку. Джон Колтрейн. Сайрус никогда его не слушал. Точнее, у него не было работающего проигрывателя. Хрустнув пальцами, он потянулся вниз и щелкнул выключателем. Вверх по его руке скользнула искорка, и виниловый диск медленно и неохотно закрутился.
Механическая лапка проигрывателя поднялась и встала на место. Комнату наполнили бархатистые звуки саксофона.
Когда дверь с тремя единицами захлопнулась за ними, Сайрус обернулся к сестре. Антигона смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— А что потом? — прошептала она. — Начнут твориться еще более странные вещи?
— Да, — ответил Сайрус. — Я абсолютно в этом уверен.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПОТЕРЯ
Сайрус открыл глаза — больше не было смысла держать их закрытыми — и, перевернувшись на спину, стал ожесточенно расчесывать предплечье. На зудевшую лодыжку рук уже не хватало, поэтому, растопырив пальцы ног, он пустил в дело и их. Свет был потушен, и поблизости слышалось мерное дыхание его спящей сестры. Из-за горящей лучницы занавески светились на всю комнату, и Сайрус подумал, а знает ли Дэн вообще, как ее выключать. Занудно гудел кондиционер, и кровать скрежетала под мальчиком при каждом движении. Все покрывала и простыни, на время жары исполнявшие роль одеял, он поскидывал на пол по меньшей мере еще пару часов назад.
Они с Антигоной посмотрели ее новое видео целых четыре раза, но он никак не мог перестать проигрывать его в собственной голове. Все заснятые сестрой кинопленки всегда были странноватыми. Потрескивающая прерывистая картинка заставляла привычные современные вещи выглядеть бледными и забытыми, как в старом кино. На ней его смуглая, темноволосая мама становилась акварельно-полупрозрачной, словно видение. Каким-то образом ее мирное спящее лицо заставляло камеру в руках Антигоны успокаиваться, изображение на экране переставало скакать и прыгать и становилось стабильным. Мамины волосы отросли со времени их последнего визита, и, как всегда в мамин день, Антигона пошла на исключение из правил — передала камеру в руки Дэна и сама вошла в кадр. Она взяла маму за руку и стала расчесывать ее волосы.
Сайрус тоже должен был быть рядом и сидеть по другую сторону постели.
Затем фильм перескочил на машину, залитое дождем ветровое стекло, испуганное лицо Дэна, желтый грузовик, показалась фигура Сайруса на парковке и затем ослепительные всполохи молнии.
Сайрус поскреб ногтями лодыжку, сел в постели и включил ночник. На прикроватном столике стоял старый громоздкий телефон с закрученным проводом, а перед ним — горящий жук в своей прозрачной темнице. Свет играл на гранях шероховатого стеклянного бруска. Сайрус посмотрел на сестру, мирно дремлющую под ворохом простыней.
Его грязные вещи были свалены у двери. Он поднялся на ноги настолько тихо, насколько позволяла коварная кровать, и пошел рыться в карманах своих шорт. Вот связка с ключами. Вот бумажная карточка.
Антигона не шевельнулась.
— Ты что там делаешь? — неожиданно раздался ее голос.
Сайрус сел на свою кровать.
— Ты проснулась?
— Попробуй угадай.
— А мы так и не прочли английскую версию клятвы. Не хочешь ее услышать?
Она ничего не ответила.
Сайрус снова стал крутить ключи в руках, снял серебряный футляр и провел по острому, колючему кончику зуба большим пальцем, ощутив пронизывающий холодок. Ключи были в кармане Скелтона, когда лучница чудесным образом заработала и снова стала золотой. И они были в его кармане, когда он коснулся проигрывателя.
Антигона громко вздохнула.
— Скажи мне, что это не ключи сейчас позвякивают. Нет. Лучше вообще ничего не говори. Просто выключи свет.
— Ладно, — сказал Сайрус и уронил ключи на кровать. — Но сначала я прочту то, что написано на карточке. Слушай.
Антигона притворно захрапела.
— Скажи вслух: Засим я обещаю ступать по миру, обуздывая дикое и покоряя моря, как делал мой брат Брендон. Я не отвернусь в страхе от смертных теней и не буду закрывать своих глаз от света. Я буду поступать так, как того потребует мой Хранитель, и не утаю ничего от Совершенномудрого. Пусть звезды укажут мне путь, и да хранит меня сила. И обещаю не курить в библиотеке. — Сайрус поднял глаза от карточки. — Перевод одобрен. 1946 год.
Антигона рухнула в подушку лицом вниз.
— Ну, ты сделал это. И больше никакого курения в библиотеке. — Она укрылась с головой. — Выключай уже свет.
Сайрус поставил карточку рядом с жуком, погасил лампу и сел, дрыгая ногами в темноте.
— Да как ты вообще можешь спать сейчас? — возмутился он.
— Вот я и не могу, — обреченно пробормотала она из-под своего укрытия.
Сайрус вздохнул и перевернулся на спину, уставившись в подсвеченный золотом потолок.
— Чем бы ты сейчас ни постукивал, — вдруг сказала Антигона, — немедленно прекрати.
— Что? — удивился Сайрус. — Я ничем не стучу.
Он замер и вслушался в темноту. Что-то или кто-то действительно постукивал. Еле слышные звуки доносились из-за окна. Три стука, шорох. Еще три, снова шорох.
Антигона села в постели.
