Когда Руперт вошел, держа под мышкой огромный бумажный конверт, Джон Гораций Лоуни сидел в своей постели. За спиной своего маленького дяди мирно похрапывал Ганнер.
— Гораций, — кивнув, сказал Руперт.
— Гривз, — коротко откликнулся Лоуни.
Они молча посмотрели на ряд постелей.
Дэниэл Смит. Кэти Смит. Антигона Смит. Сайрус Смит.
Рядом, на полу, под покрывалом клубком свернулась Диана Бун. В кресле у раскрытого окна, по-старчески скрючившись и клюя носом, сопел Нолан. Ветер играючи гладил его по голове шелестящими занавесками. На подоконнике рядом с ним скакал слегка растрепанный красноплечий дрозд.
Дэниэл Смит застонал и вытянулся во весь свой огромный рост, расправив израненные мощные руки над перебинтованной головой.
— Мистер Смит? — тихонько спросил Руперт.
Дэниэл распахнул глаза.
— Мистер Гривз! — Он осторожно сел в постели. — И вы тоже здесь? Я хотел сказать, вы что, были там, этой ночью? В лодке. Все вспоминается, как сон. Я даже не понял, откуда вы там взялись. Вы что, не живете в Калифорнии? Ну, в том нашем доме? Извините, я просто как в тумане. Но я очень рад вас видеть. Много времени прошло.
— Взаимно, — ответил Руперт. — Я кое-что тебе принес. Мне очень жаль, что я не сделал этого раньше.
Он передал Дэну конверт.
— Если ты помнишь, я купил его со всем содержимым. С того самого момента ни одна живая душа в него не зашла. Я должен тебе кое-что объяснить, и я уже решил, как это сделаю, но сейчас время еще терпит, и этого будет достаточно.
Когда он ушел, Гораций встал и проковылял к постели Дэна.
— Что это?
Дэниэл выронил бумаги на постель.
— Это дарственная, — ошарашенно вымолвил он. — На наш старый дом в Калифорнии.
Он обвел воспаленными глазами спящих вокруг себя людей и захохотал.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
В КАНУН РОЖДЕСТВА
Сайрус Смит нервно побарабанил пальцами по столу и покрутил головой, разминая затекшую шею. Он дергал правой ногой под столом. Перед ним лежала тетрадка, в руке он сжимал ручку, а на подставке рядом громоздился огромный том в кожаном переплете.
Сайрус тоскливо посмотрел в окно. Весь мир за ним был кипельно-белым. Пушистые снежинки медленно оседали на подоконнике.
Часы неумолимо тикали. А напротив песочные часы деловито отсчитывали уходящее время.
Рядом с ними на стуле качался Нолан, отчаянно зевая и отковыривая с указательного пальца кожу с таким непринужденным видом, будто снимал резиновый напалечник.
— Ты не мог бы… — сердито начал Сайрус.
Нолан водрузил кожу с пальца прямо на стол. В ней только не хватало ногтя.
— У меня застряла заноза, — пожаловался Нолан. — Вот что получается, когда я посажу себе занозу.
— Чушь собачья, — возмутился Сайрус. — Зато ты никогда не умрешь.
— Заткнись уже и пиши свою латынь! Ты уже третий раз переписываешь этот тест, Сайрус. Больше никаких поблажек. Ты не можешь завалить его еще раз.
— Ну да, да, — отмахнулся Сайрус. — Но я же сдал эту креольскую фигню утром, разве нет?
— Сдал. Но это уже не креольская фигня, это латынь. И ее ты тоже должен сдать. — Нолан сердито отодвинул стул. — Возьмись за ум, Сайрус, я серьезно. Его нужно дописать. После всего, через что мы прошли, я не хочу, чтобы тебя выгнали просто из-за латыни.
— Руп этого не сделает, — возразил Сайрус.
Нолан засмеялся.
— Руперт Гривз? Сайрус, я тебя умоляю. Ты же знаешь, что сделает. Он будет просто обязан. И у тебя еще остались экзамены по оккультным наукам и медицине, оба очень длинные. Ты уже разобрался с Джаксом?
Кивнув и разочарованно поджав губы, Сайрус вернулся к латыни.
Издалека донесся звук удара стали о сталь, а затем ахи и вздохи огромной толпы.
Сайрус изо всех сил постарался не обращать внимания. Он должен был быть там и вместе с Гривзом наблюдать за экзаменом Антигоны по боевым искусствам. Он бросил взгляд на песочные часы, а затем на ненавистный мертвый язык в мертвой книжке перед собой.
На засыпанный снегом подоконник вспорхнул красноплечий дрозд.
Почему именно сейчас вокруг столько вещей, отвлекающих его внимание?
Мимо него со сквозняком осенним листком плавно пролетел кусочек кожи, похожий на нос.
Тяжело дыша за душной маской для фехтования и пытаясь выпрямиться во весь рост, Антигона прошла к столу с оружием. Галерия была забита до отказа. Она оглядела лица вокруг себя. Кучки мальчиков и девочек в длинных белых брюках и вязаных свитерах, украшенных эмблемами. Мужчины в куртках. Нервные, напряженные женщины. Даже толстый монах, тот самый, что бил ее бамбуковой жердью. На Сайрусовом экзамене Галерия тоже была полна людей, но он сдал его уже два месяца назад, еще до того, как она сдала лингвистику.
— Сабля! — воскликнул Руперт. — Один противник!
Последний. Она хорошо справилась с рапирой, менее успешно с кинжалом, но вот сабля — сабля для нее была тяжелее всего. Самое болезненное, непослушное и утомительное оружие. Рубить наотмашь гораздо тяжелее, чем колоть кончиком рапиры.
Положив на место кинжал, она взяла тяжелый клинок и вернулась на исходную позицию. Толпа молчала, затаив дыхание, за исключением Дэна. Он одуряюще свистел на зависть любому заядлому футбольному фанату, добавляя экзотики в чопорную обстановку О.Б. Поправив маску, Антигона похлопала вышитый на груди символ — тот самый, что оказался на куртке Сайруса и стал теперь их символом. Боксирующая мартышка на щите — герб Полигонеров.
В круг вышел плотный Путешественник в белом костюме и защитной маске и встал на изготовку напротив Антигоны.
— Порежь его на кубики, Тигс! — А это уже не Дэн. Это пришел Сайрус. Она улыбнулась под своей маской. Хорошо это или плохо, его экзамен по латыни закончился.
Раздался сигнал, и сабли со звоном скрестились.
Подскакивая на морозе в своей огромной эскимосской шубе, Диана Бун потирала руки. Летное поле было пустынным и чистым — по крайней мере сейчас, — и старый бристольский разведывательный биплан тихо гудел за ее спиной, ожидая, оставаясь разогретым, пока подойдет Антигона.
Бедная девочка. Диана не знала, кому из двоих приходится туже. Сайрус не поднимал голову, сдавая тест за тестом, а Антигона прямо-таки проходила эстафету на выносливость. Спасение людей, реанимация, стрельба, фехтование и теперь первый одиночный полет в куске картонной музейной рухляди. Как они умудрились впихнуть все это в один день, она не знала. Но год подходил к концу. Так или иначе, к полуночи они уже не будут больше Учениками.
Диана услышала шум толпы еще до того, как успела увидеть кого-то. Руперт Гривз без шапки, с запутавшимися в бороде снежинками шагал между Сайрусом и Антигоной, а позади плелась толпа зевак, желающих посмотреть на испытания злосчастных Полигонеров.
