— А она тебя заколдовала, — сказала Эмма. — Иначе ты бы точно ее убил. Спорим?
— Когда я очнулся, то был уже в тюрьме, — продолжал Габриэль. Лицо его помрачнело при этом воспоминании. — Там не было света, поэтому я не сразу понял, где оказался. Потом почувствовал, как все раскачивается, и услышал плеск воды.
— Корабль! — воскликнула Эмма. — Абрахам нам про него рассказал! Он сказал, что это тюрьма, где они пытают людей. Делают над ними разные опыты и все такое.
— Это не тюрьма, — сказал Габриэль. — Это клетка. Для чудовища.
В хижине стало очень тихо.
— Первым делом я крикнул, чтобы узнать, один я там или нет. Никто мне не ответил. Но мне показалось, будто я услышал что-то внизу. Вонь там, скажу я вам, стояла смертельная! — Он закрыл глаза, словно ждал, когда запах рассеется. Прошло несколько секунд, прежде чем Габриэль снова вернулся к рассказу. — Вместо пола там была железная решетка, поэтому я видел, что все пространство под камерами на моем уровне занимает огромная клетка. Я снова позвал. И снова никто не ответил. Тогда я замер и притаился. И вскоре услышал это, доносившееся из самой густой тьмы: сиплое дыхание, клацанье когтей и очень тихий шепоток, обещающий себе: «Скоро… скоро…» И тогда я понял то, о чем знало чудовище, сидевшее внизу. Я не был пленником. Я был кормом.
Если до сих пор в комнате было тихо, то эта тишина не шла ни в какое сравнение с той, что воцарилась после окончания рассказа Габриэля.
Наконец Эмма спросила, почти с надеждой:
— Может, это был Крикун?
— Нет. Это был кто-то другой.
— Но почему Графиня прячет его на корабле, кем бы он там ни был? Почему не держит его в подвале под домом? — спросила Кейт.
Мужчина пожал плечами.
— Возможно, это существо страдает гидрофобией? — предположил Майкл.
Кейт попросила его объяснить. Майкл откашлялся и поправил очки на переносице. Эмма застонала. Это означало, что сейчас Майкл начнет пересказывать им какую-нибудь скукотищу, которую вычитал в очередной дурацкой книге.
— В легендах нередко встречается упоминание о том, что ведьмы и злые волшебники держат в повиновении какое-нибудь чудовище. Оно служит им в качестве оружия на самый крайний случай. Разумеется, гномы никогда до такого не опускались. Они слишком благородны…
— Майкл…
— Да, конечно… Итак, содержание чудовища, будь то вервольф, дракон или болотный тролль, очень часто заканчивалось тем, что он нападал на своего хозяина. Поэтому волшебникам приходилось изобретать различные меры предосторожности. Если предположить, что чудовище, о котором мы говорим, страдает водобоязнью — а именно это означает термин «гидрофобия»…
— «Именно это означает термин "гидрофобия"», — еле слышно передразнила Эмма.
Но Майкл проигнорировал ее насмешку.
— …Графиня может держать его под контролем, заперев на корабле. А когда монстр ей понадобится, она просто перевезет его на берег.
Габриэль кивнул.
— Возможно, ты прав.
— Да ну? — фыркнула Эмма, не в силах скрыть своего раздражения. — Ты уверен?
— Но как же вы спаслись? — спросила Кейт.
— Еще не построили такую клетку, в которой можно было бы меня удержать.
Габриэль сказал это таким тоном, словно дальнейшие объяснение были излишни. Кейт посмотрела на него — и согласилась.
— Значит, ты хочешь попробовать снова убить Графиню? — спросила Эмма. — Мы можем помочь. Мы с удовольствием прикончим ее!
— Нет, — сказал Габриэль. — Я вернусь в свою деревню. Я должен передать им все, что вы мне рассказали. О том, что случится с нашими лесами. И наша ведунья разузнает о книге, которую так хочет заполучить ведьма. Она поймет, что все это значит.
— Что еще за «ведунья» такая? — спросила Эмма.
— Женщина, которая творит магию, — ответил Майкл.
— Я не тебя спрашивала, — проворчала Эмма.
— Он прав, — ответил Габриэль.
Эмма бросила испепеляющий взгляд на брата.
Кейт сидела тихо. Ей вдруг пришла в голову одна мысль. Все это время она старательно удерживала ее в голове, боясь упустить. Но теперь выпалила:
— Возьмите нас с собой.
Мужчина покачал головой.
— Мне придется идти очень быстро, и дорогой я пойду опасной. Здесь вам будет спокойнее. Этого оленя вам хватит надолго. Ручей, что за хижиной, чистый, пейте смело. Огонь разводите только ночью. А я, как только смогу, пришлю сюда кого-нибудь, чтобы приглядел за вами.
— Но… — начала было Кейт.
— Мы… — сказала Эмма.
— Нет!
Он ударил огромной ладонью по столу, так что тарелки и чашки зазвенели, и дискуссия была окончена. Габриэль встал, снял со стены латунный телескоп и сказал, что тут чуть выше над хижиной есть отличный выступ, с которого видно всю долину. Сейчас он сходит и поглядит, нет ли где поблизости Крикунов. А потом ему нужно будет уходить.
Не успела дверь за ним захлопнуться, как Эмма обернулась к Майклу:
— Это из-за тебя он нас не взял!
— Что?
— А то, что он ненавидит выскочек! Он сказал мне об этом еще утром, когда убил оленя. Так и сказал: «Терпеть не могу выскочек».
— Ну да, охотно верю, что он так тебе и сказал!
— Тихо! — шикнула Кейт. — Нужно уговорить его взять нас. Он сказал, что ведунья сможет разузнать про нашу книгу. Может быть, она даже сможет увидеть, где она сейчас. Нам нужно разыскать эту книгу раньше Графини. Это наша единственная возможность попасть домой. — Кейт помолчала. Ее вдруг пронзила страшная мысль. — Эмма, ты ведь не потеряла фотографию? Ту, которая вернет нас назад?
Несколько ужасных, томительных секунд они смотрели, как Эмма роется в карманах.
Наконец она вытащила снимок. Он был сложен пополам и загнут с одного края, к обратной стороне прилип комок розовой жвачки, но главное, на нем была изображена Кейт, сидящая в их спальне и глядящая на них из будущего.
Дети негромко выдохнули хором.
— Эмма, — мягко сказала Кейт, — может, пусть лучше фотография хранится у меня?
— Да, вот именно, — пробурчал Майкл.
— Пожалуйста! — Эмма отцепила жвачку и протянула сестре карточку. Кейт, как могла, разгладила ее и сунула во внутренний карман куртки.
— Вернемся к главному вопросу, — предложил Майкл. — Как мы сможем уговорить его взять нас?
Случилось так, что эта проблема решилась сама собой, поскольку не успел Майкл договорить, как послышались торопливые тяжелые шаги, дверь распахнулась, Габриэль ворвался внутрь и сказал:
— Уходим. Немедленно.
Прежде чем дети успели спросить себя, что могло заставить его изменить свое решение, истошный вопль Крикуна эхом облетел долину.
