— Я ее люблю.
— Это понятно. Но разве это все? Ведь она, как ни крути, бросила и тебя, и твоих брата с сестрой.
— Ей пришлось. Они с папой защищали нас.
— Правда? Откуда ты это знаешь?
Кейт не смогла ответить.
— Понятно, понятно… — Графиня погладила Кейт по волосам. — А когда она ушла, кому она поручила заботиться о твоих сестре и брате?
— Мне.
— Но ты была младенцем!
Кейт знала, что должна прийти в бешенство, но какая-то часть ее существа мгновенно отозвалась на эти слова, та самая часть, которая измучилась от непрестанной заботы о Майкле и Эмме, которая слишком долго мечтала о том, чтобы кто-нибудь пришел и сказал: «Все в порядке. Можешь расслабиться. Я здесь. Я о тебе позабочусь».
— Может быть, нужно убрать вот это…
Рука Графини оказалась у лица Кейт, она увидела блеск чего-то золотого, а когда подняла глаза, то едва не вскрикнула. Графиня каким-то чудом сняла с нее медальон.
— Ее подарок, если я правильно понимаю? Ты постоянно дотрагивалась до него, когда мы разговаривали.
— Это мой…
— Ах, помолчи. Итак, это воспоминание о твоей матери. Именно поэтому волшебник выбрал именно его. Твои чувства — это вход. Ты чувствуешь любовь, это несомненно, любовь и чувство утраты. Но это еще не все! — Графиня сжала медальон в кулаке. — Магия такого уровня требует полной откровенности. Твои родители бросили тебя. Признайся, что чувствуешь злость, разочарование, даже гнев! Если ты хочешь спасти детей, то не должна блокировать никакие чувства.
— Я ничего не блокирую!
— Что ж, продолжай лгать, и смерть деток будет на твоей совести.
Кейт с трудом отвела глаза от взгляда Графини. Она вдруг поняла, что дрожит с головы до ног.
— Я знаю, что тебе страшно. Но это единственный путь.
Кейт увидела качающуюся перед ее глазами цепочку медальона. Она могла просто протянуть руку и забрать его.
— Катерина…
Прошли бесконечные секунды. Кейт слушала зловещую мелодию патефона, смотрела на газовый свет, колыхавшийся на стенах. Потом кивнула.
— Очень хорошо. А теперь закрой глаза.
Кейт повиновалась. Она снова перенеслась в кабинет, вообразила падающий снег, запах табака доктора Пима, огонь в камине. Представила, как ее мать входит в комнату. Но когда и на этот раз ничего не произошло, Кейт наконец не выдержала, и все обиды, страхи и сомнения, которые она так долго гнала от себя, переполнили ее сердце. Почему родители их бросили? Какая у них могла быть причина оставить их совсем одних? Десять лет Кейт одна хранила их семью, но это бремя почти сломало ее. И теперь она спрашивала себя, а пытались ли вообще родители найти их? Может быть, они просто вычеркнули их из своей жизни? Начали все с чистого листа…
В животе у нее екнуло, и Кейт поняла, что все получилось.
Она открыла глаза и увидела свою мать, в том же положении, в каком оставила ее — рука на ручке двери, изумленно приоткрытый рот. Кейт посмотрела на доктора Пима. Тот сидел за своим столом и улыбался.
— Ой, что это? — Мама сделала шаг назад. — Ты только что была здесь, а теперь… Ой, как же это?..
Эмма и Габриэль прятались за поваленным деревом на опушке леса, в сорока ярдах от плотины. Ее охраняли трое морум кади с факелами. Габриэль снял с плеча лук и приладил стрелу. Еще две стрелы были предусмотрительно воткнуты в землю. Он ждал, когда туча скроет луну.
Эмма смотрела на темное пространство воды за выходом из ущелья. Она пыталась представить себе, что будет, когда плотина вдруг обрушится и вся масса черной воды хлынет вниз, прямо поверх водопадов, увлекая за собой корабль, детей, ее сестру и все-все-все. Нет, они этого не допустят!
— Габриэль…
— Ш-ш-ш-ш.
Он повернулся и посмотрел в чащу деревьев за их спинами.
— Что еще?
— Не знаю. Что-то.
Тень накрыла их; посмотрев в небо, Эмма увидела, как последний сияющий ломтик луны скрывается в туче. Послышался тихий свист, и сначала один, а потом и второй факел упали на землю; Габриэль в третий раз оттянул тетиву, и оставшийся горящий факел, кувыркаясь в темноте, свалился в ущелье.
— А теперь тихо, — прошептал Габриэль. — Они могут быть внутри.
Они перебежали открытый участок между деревьями и плотиной, Эмма перешагнула через шипевшие трупы Крикунов, а Габриэль остановился, чтобы подобрать непогасший факел. Прямо перед ними темнела плотина, возвышаясь на семь или восемь футов над краем ущелья. Вблизи сооружение оказалось еще более внушительным, чем издалека, и Эмма только теперь поняла, что ошибалась, представляя себе плотину сплошной деревянной преградой. Она оказалась совсем не такой, внутри у нее была дверь, а когда Габриэль открыл ее, то Эмма увидела лестницу, круто уходившую вниз. Габриэль пошел первым, убедившись, что проход свободен, он поманил за собой Эмму; на лестнице сильно пахло водой, они спустились на два пролета вниз, освещая факелом ступеньки, и вышли на подобие узкого балкончика.
— Ух ты! — Эмма оцепенела, вытаращив глаза.
Над всей плотиной были протянуты фонари, заливавшие тусклым оранжевым светом хитросплетение деревянных балок, протянувшихся от стены к стене, словно ребра огромного зверя. Странное это было ощущение: стоять на маленьком балкончике, зная, что под ногами осталось еще несколько десятков ступеней, а в обе стороны, плавно изгибаясь, простирается огромная масса плотины — казалось, будто находишься посреди какого-то исполинского сооружения. В то же время расстояние между передней и задней стенами плотины было никак не больше двадцати футов, поэтому возникало чувство тесноты и скученности. Эмма крепче вцепилась в перила, чтобы успокоиться.
— Даже не верится, что она внутри полая, да?
Габриэль не ответил.
— Что это за шум? — спросила Эмма.
Какой-то зловещий, скрипучий стон поднимался и плыл со всех сторон от них.
— Под давлением воды балки трутся друг о друга.
Эмма представила себе огромную массу воды, давящую на выгнутый фасад плотины. Она вдруг почувствовала себя в чреве огромного деревянного кита.
— Смотри.
Эмма перевела взгляд туда, куда указывал Габриэль. Далеко внизу, за тусклым оранжевым маревом, виднелась россыпь зеленых огоньков, мерцавших на передней части плотины.
— Химические фугасы. У нас мало времени. Когда свет станет красным, мины взорвутся.
Туча вопросов забурлила в голове у Эммы: сколько именно у них времени? Как можно обезвредить химический фугас? И что это вообще такое? Но прежде чем она успела задать хоть один из этих вопросов, Габриэль швырнул ее на пол, и что-то с диким визгом пронеслось прямо над ними.
Габриэль мгновенно вскочил, натягивая лук. Все еще лежа на животе, Эмма задрала голову. Темная тень сновала между пролетами плотины, приближаясь к ним. Эмма увидела, как пущенная Габриэлем стрела отрикошетила от тела непонятного существа, не причинив ему никакого вреда. Две следующие стрелы постигла та же участь, а неуязвимая тварь, как стервятник, опустилась на перекладину в нескольких ярдах над их головами.
