Кто-то нес ее на своей спине!..
Прояснившийся взгляд Ланиты скользнул по окрестностям, и вдруг что-то будто перевернулось душе, когда она увидела серые скалы и гордо возвышающиеся вровень с ними укрепления древней цитадели, вызвавшие ясные, четкие до боли воспоминания…
– Храмовники! Машины идут!
Этот крик, прозвучавший с вершины сторожевой башни, резанул по нервам нескольких сот человек, порвав тонкую струну напряженного ожидания: в кристальной утренней тиши раздался шелест взводимых механизмов метательных орудий, отчетливо лязгнули казенники зенитных установок, расположенных на площадках передовых бастионов, вторя им, клацнуло с десяток затворов ручного огнестрельного оружия.
Утро выдалось стылым.
Стены укреплений вздымались серыми колоннадами замшелого камня. Воздух, в котором седыми космами повисли редкие облака, был чист, свеж и хрупок. Облака цеплялись за стены укреплений в тщетной попытке скрыть выступы контрфорсов от посторонних глаз, но люди, застывшие за зубцами стен, не могли позволить себе иллюзий – крик часового вкупе с многочасовым ожиданием развеял последнюю надежду: на них шли машины Храма… а это означало гибель. Люди могли противостоять людям, но не механизмам. Для этого защитников горного укрепления было слишком мало, их оружие никуда не годилось, а рядом с пятью зенитными установками, чьи спаренные стволы были опущены сейчас на прямую наводку, стояло всего лишь по два пластиковых ящика с тупо поблескивающими обоймами.
И все же они не собирались сдаваться.
Каждый из защитников цитадели знал, что пощады не будет. Машины Храма спускаются с небес не для того, чтобы миловать, – они созданы для убийства, которое – единственная цель существования их хозяев. Они – инструмент власти, карающая длань небес, до которых отсюда, с укреплений, можно было дотянуться рукой.
Воины стояли на стенах, напряженно всматриваясь в пласты тумана, чьи ленивые утренние языки выползали из змеистого разлома ущелья. Их лица, посеревшие от напряжения, казались сродни холодному камню. Здесь не было случайных людей. Все они, прежде чем встать на защиту последнего оплота прежней жизни, прошли свой путь, утверждаясь в осознанном желании противостоять тому укладу бытия, который навязывали им внезапно обрушившиеся с небес пришельцы. Для каждого этот путь сомнений и невзгод был сугубо личным, неповторимым, но итог оказался равен для всех – они сошлись тут, в последнем прибежище среди скал, о стены которого разбились все прошлые карательные экспедиции, и вот настал закономерный итог: Храм прибег к своему последнему резерву.
…Первая из машин появилась внезапно, но не на дороге, которая тянулась от руин древнего города двухголовых, а над самими развалинами. Белое покрывало густого утреннего тумана внезапно взвихрилось, сминаемое режущими воздух лопастями, и из мутного белесого водоворота вынырнул первый механизм.
– Вот он!
Крик отозвался глухим многократным эхом.
Боевая машина поднялась над густым покровом тумана и зависла. Ее винт резал прозрачный утренний воздух, который был слишком разрежен на такой высоте, чтобы вращающиеся лопасти могли и дальше поднимать многотонное механическое исчадие Храма.
Естественные укрепления скальных выступов, дополненные серой кладкой из многотонных блоков, молчали. Для примитивных метательных орудий вражеский механизм висел слишком далеко, а стрелки у зенитных установок ждали команды.
…Лаонита стояла на полукруглом выступе нижнего бастиона в окружении восьми существ, ни одно из которых не принадлежало к расе людей.
Все они напряженно ждали, и не напрасно…
В пластах тумана наметилось еще шесть завихрений, белесое покрывало всколыхнулось сразу во многих местах, выпуская из-под своего полога серо-стальные машины. Они поднялись до уровня, на котором, басовито стрекоча, висел первый механизм.
Ожидание, казалось, звенело, перекрывая утробный вой режущих воздух лопастей.
Укрепления располагались высоко. Так высоко, что было трудно дышать. Отсюда был виден верхний пласт облаков, а над ним двигались три точки. Они появились внезапно и стремительно росли, летя совершенно беззвучно, словно призраки.
– В укрытия! – прозвенел голос.
Серые фигурки людей метнулись в расселины между скал, и как оказалось – вовремя.
Три точки стремительно пронеслись над укрепленными выступами, на долю секунды показав свое истинное строение, – это были машины, которые двигались со скоростью, обгоняющей звук. Они походили на короткокрылых, горбоносых блестящих птиц, но людям некогда было рассматривать страшные контуры, – воины, подчиняясь приказу, укрывались в расселинах, и лишь восемь разноликих существ остались стоять на нижнем бастионе, образовав плотное кольцо. Лаонита стояла в центре Круга, глядя немигающим взором на затормозившие свой полет машины, а ее губы шевелились, выталкивая монотонный, нарастающий по напряженности речитатив, но произносимые ею слова вдруг заглушил внезапно накатившийся вой – это звук, отставший от породивших его машин, наконец накрыл бастионы, разрывая барабанные перепонки; поднявшийся шквалистый ветер ринулся подметать каменные площадки, а звено машин Храма, сбросив скорость, вальяжно поворачивалось, чуть кренясь при этом набок… и спустя мгновение из их чрева вниз посыпались бомбы.
Лаонита фактически не воспринимала окружающее.
Она была полностью погружена в себя, в свои внутренние ощущения. Звук турбореактивных двигателей воспринимался ею как отдаленный фон – ее уши были заблаговременно заткнуты ватными пробками, смоченными в растопленном воске.
Речитатив отдавался в костях, резонируя через них в разум.
Слова, срывающиеся с ее губ, не имели конкретного смысла – они являлись лишь средством отчуждения от мира, катализатором внутренней концентрации для нее самой и восьми образовавших Круг существ.
Лаонита остро ощущала, как происходят в ней перемены. Реальный мир будто отдалился. Да, она видела оранжевые вспышки, которые расцветили правый бастион, ее глаза воспринимали полет бомб, взрывы, тонны выброшенного вверх камня, но разум был сосредоточен на трех ярко отблескивающих точках, которые набирали скорость, завершая свой разрушительный вираж…
Это было непросто – сконцентрировать свою волю, допуская при этом лишь одно желание: жажду разрушения. Лаонита имела богатый опыт манипуляций окружавшей энергетикой, и сейчас она осознанно управляла жизненными процессами своего тела, активно меняя метаболизм, заставляя организм пережигать жировые запасы клеток, отдавая энергию в кровь, а та несла ее к кончикам пальцев… но впервые она действовала во зло, во имя разрушения, а не созидания или пассивной защиты…
Восемь разноликих, чудовищных для неподготовленного взгляда, но равных в своей разумности существ по-прежнему окружали ее, образуя Круг в центре верхней площадки левого бастиона. Они застыли в напряженных позах, подняв к небу взгляды и, каждый по-своему, медленно выговаривая монотонную формулу, навязанную им волей Лаониты.
