Бом-Кливер поджидал их у подножия лестницы, на квадратном помосте, окруженном черной губительной водой. Площадка была завалена сокровищами. Кругом валялись драгоценные камни, золото, огромные бриллианты, несколько корон, а в самой середине лежали подушка и спальный мешок.
Джон не без гордости оскалился.
— Нравится? Тут почти все с Аравийского полуострова. Али-Баба спер это у сорока разбойников, а я спер у него, пока он сидел на кухне и ел баба гануш.
— Вы тут спите?
— Это мой настоящий дом. У каждого нормального жулика есть один дом напоказ и другой тайный, где он живет. Тут уж меня никто не отправит посреди ночи в Южное местечко.
— Но если у вас тут все друг друга убивают, почему же город еще не опустел?
— Да просто негодяев на свете не счесть, как блох на дворняге. Все время новенькие приходят. Видала такое?
Джон поднял золотое яблоко.
— А можно я возьму? — спросил Тыквер, протянув руку.
Мэй и Джон заметили, что он уже нацепил тиару и фату.
— Отдай! — заорал Бом-Кливер, сорвал с призрака украшения и положил их обратно.
Потом еще порылся в куче сокровищ.
— А зачем все это вам? — спросила Мэй.
Джон растерялся.
— Чтобы было.
— Хм… Ясно.
— Вот она! Теперь у нас таких и не сыщешь.
Он вытянул длинную мантию с капюшоном и накинул ее на плечи девочки.
— Тебе идет.
Мэй посмотрела на себя и раскрыла рот. Ее кожа стала прозрачной!
— Это саван. Даю на время! Не воображай, что он тебе навсегда достался. Пара-тройка таких сейчас ходит по рукам, после того как почти всех живых казнили.
Мэй сглотнула, и Джон виновато посмотрел на нее.
— Ты уж извини. Саваны конечно же запретили. Так что это настоящая редкость, хоть сейчас в коллекцию. Кто бы думал, что пригодится? — с гордостью сказал он.
— Ничего себе, — прошептала Мэй.
— Я тебя так проведу в Призрачный город, что никто и не заметит. Ясное дело, если кто посмотрит поближе, сразу поймет, что ты живая. Ты такая здоровенькая, да и ходишь ногами. Правда, новенькие не сразу учатся летать, а большинство духов в чужие дела носа не сует. Носатые фантомы, конечно, другое дело. Те жутко внимательные, кого попало в город не пустят. А если обнаружат, что ты их обдурить хочешь, тогда пиши пропало. Но мы тебя подготовим, не бойся. Будешь благоухать как положено.
Джон показал на лестницу. Все поднялись наверх, Бом-Кливер закрыл сундук, и они вышли на улицу.
— Джон… ммм… господин Кливер, а что вы знаете о Бо Кливиле?
Джон стал мрачнее тучи. Чтобы скрыть это, он почесал за ухом, поймал там что-то и вытащил гигантскую сороконожку.
— Давным-давно, когда я только преставился, мы с дружками гуляли по всей стране, шли куда захочется. В Призрачном городе жили, точно короли. Днем пили, ночью в карты резались, обчищали все, что встретится на пути, а добыча так и шла в руки. Сто раз мотались через пустыню, в приморские города. Тащили все, что плохо лежало. — Джон улыбнулся, и три его зуба блеснули в свете фонаря. — Хорошие времена были. Живых тоже иногда встречали, цыпа. Кое с кем из них я дружбу водил. Тогда ходили слухи, что на севере не все ладно, что духи там пропадают, но мы тому не верили. А потом я встретил Буккарта. Мы ехали верхом — тогда еще животных из страны Навсегда не выперли. Едем, значит. Я и мой приятель, Кирилл. Живой был, кстати. Вдруг смотрим — над песками вихрь летит. И собаки. Кирилл, бедняга, очень собак любил. Вот и поскакал к ним. Когда они поближе подбежали, тут уж мы оба смекнули, что собачки не за колбасой к нам спешат и что у них вроде как хозяин есть.
Джон помолчал.
— Ну, у татей губа не дура. Мы пришпорили коней, да поздно было. Кирилл, бедолага, из седла вылетел. Я обернулся. Вижу, лежит он на песке, а над ним — Буккарт и…
— Что? — спросил Тыквер с вытаращенными глазами.
Джон смотрел куда-то вдаль, как будто и не видел их.
— Буккарт поднял свои жуткие пальцы с воронками на кончиках. Положил руки на Кирилла. И того стало засасывать, по кусочку, по капельке. Он весь превратился… в ничто. — Кливер тряхнул головой. — А мы-то думали, что хуже Южного местечка и не бывает.
Мэй и Тыквер притихли.
— С тех пор все начало меняться, а может, я просто раньше не замечал. Животные стали пропадать. Все на наших глазах творилось. Духи уйдут на дело — и с концами, назад не возвращаются. Твари из Южного местечка в город пожаловали. Какими путями — никто и представить не мог. Тогда мы и построили Грот. И снова зажили припеваючи. Правда, теперь в набеги ходить опаснее стало. Наружу нос мы редко высовываем. Зато убежище надежное есть.
— А вы не боитесь, что Буккарт вас и тут найдет?
— Нет. В Гроте его бояться нечего. А вот еще где-то — это да. Но мы на него не нарвемся, ты уж мне поверь.
— Откуда вы знаете?
— Потому что погибать я точно не собираюсь. — Глаза Джона мрачно сверкнули. Он стиснул зубы, и всю его беспечность как ветром сдуло. — Если мы на него напоремся, то песенка наша будет спета. Тут уж одним только чудом получится спастись. Так-то, цыпа.
* * *
Странные слухи поползли по южным краям. Говорили, будто здесь появился живой кот с большими острыми ушами и без шерсти, но в это мало кто верил.
В Кислых Песках, в двух милях к югу от величественной Реки Слез и в 3750 милях к западу от Грота Девяти Татей, племя кочевников видело, как он лакает воду из притока. При этом из глаз у кота немедленно потекли слезы — побочный эффект, к которому сами кочевники давно привыкли. Печальное выражение на морде Пессимиста сменилось возмущенно-сконфуженным, и он убежал прочь.
На пересечении Северного пути и Южного загиба его встретил гоблин-предприниматель, который сидел на перекрестке и давал уроки гитары в обмен на «Вечные подметки», свою любимую марку ботинок. Гоблин ни за что на свете не упустил бы потенциального клиента, пусть даже изгоя, у которого нет и не будет башмаков. Он заговорил с Пессимистом и заверил его, что для игры на струнных иметь противопоставленный большой палец вовсе не обязательно. Кот холодно посмотрел на него и шарахнулся прочь.
Пессимист и понятия не имел, куда он бежит: к Мэй или от нее. Он поглядел на развилку, где путь разделялся на три дороги, и стал ждать, что скажет интуиция. Она промолчала. Наконец, как следует поразмыслив и принюхавшись, кот вздохнул и затрусил на юг, в сторону загадочных треугольных построек. Ветер принес оттуда новый запах, и тощий животик Пессимиста заворчал.
Ему навстречу шли три человека с оливковой кожей, длинными и блестящими черными волосами и темными, накрашенными веками. Они были завернуты в какие-то простыни. Протягивая коту полную миску бобов, люди тихонько подзывали его.
