— Костерок надо развести.
Мэй поела, и все трое уселись вокруг костра. Джон разжег его с помощью звездной пыли, которую носил у себя в камзоле, в мешочке. Скрестив ноги, они сидели и смотрели на пламя.
— А знаешь, цыпа, — сказал Бом-Кливер, — с вершины этого холма Призрачный город как на ладони видно. Тут всего ничего идти. Давай махнем?
— Неужели мы так близко?
— Ага.
— Тогда идем!
Мэй встала, отряхнулась и пошла за Джоном. Он вывел ее из-под нависшей скалы и зашагал вверх по узкой, каменистой тропке. Девочке даже не верилось, что это она, Мэй Берд, идет в сумерках следом за старым пиратом! Вот бы Пессимист ее увидел! А может, они и в самом деле скоро встретятся? От этой мысли сил у Мэй сразу прибавилось.
Джон протянул ей руку и помог преодолеть последние шаги до вершины. Мэй встала рядом и повернулась туда, куда смотрел он.
— Вот он. Самый прекрасный город обоих миров, хотя, признаться, другого мира я уже давненько не видел.
Они стояли на краю огромной пустынной равнины, а вдали, на горизонте, сиял, уходя шпилями в небо, Призрачный город.
— Ох! Он дальше, чем я думала, — пожаловалась Мэй.
— Не так далеко, как тебе кажется, — вздохнул Джон. — Иногда мне так хочется покончить с такой жизнью. — Он снова вздохнул. — Зажить как все нормальные духи. Завести могилу в пригороде, летать на работу в земные дома, ездить по праздникам в «Бездну скорби». Но увы, другим я уже не стану.
Он повернулся к Мэй.
— Повезло тебе. Если бы я остался живым, как ты, тогда… Я бы изменился, клянусь! Стал бы другим человеком. Бросил бы темные делишки! Женился бы. Если бы я не погиб…
— А как вы погибли? — робко спросила Мэй. Ей было до смерти любопытно.
Джон посмотрел на девочку. Привычный огонек в его глазах погас.
— Если хочешь, сядем. Я тебе расскажу.
Они устроились на камне.
— В Англии я водил делишки с ворами, вступил в шайку. Занимались, чем нам и положено: крали, грабили корабли и все такое прочее. Однажды я пошел на дело один: забрался к приходскому священнику. Чашу причастия хотел стащить. Тут меня и сцапали. Оказалось, городская стража разнюхала, что наша банда ошивается где-то поблизости. Вот они и устроили засаду. Ну, других-то не нашли, потому что мы прятались в надежном местечке. Эти псы и так и этак бились, не могли их отыскать. Тогда они предложили мне: если скажу, где мои дружки, отпустят на все четыре стороны.
Джон пожал плечами.
— Ну, я все и выложил. Отпустили меня. Только с условием, что своим не скажу ни слова. Дружки, понятно, стали меня расспрашивать. Они-то слышали, что меня схватили. Но я им сказал, что это все досужие сплетни. Я знал, что облава нагрянет после заката, поэтому вечерком отправился в харчевню. Заказал себе жаркое из баранины, да и выбросил все из головы. Думал только, где мне найти новую банду. И тут — на тебе! Оказалось, мои дружки всех перехитрили. Как я узнал? Да они сами за мной пришли. Завалились в таверну, схватили меня за шиворот и сунули в мешок. Отвезли в пещеру, засадили в бочку и подвесили под сводом. Я целых семь дней там сидел, ну а потом и конец пришел.
Мэй ошеломленно молчала.
— Страшная участь, правда?
— Да, — выдохнула девочка.
— Представляешь, мои же собственные товарищи — и так со мной обошлись!
— Но… вы же их предали.
— Что верно, то верно. Но их-то зло от этого добрее не стало, — настаивал Джон, скрестив на груди тощие руки.
— Нет, не стало.
Его потрескавшиеся, сухие губы изогнулись в горькой усмешке.
— Ты их защищаешь.
— Вовсе нет. Но разве вам не стыдно, что вы их предали?
— Конечно, стыдно, цыпа. Но теперь-то я — другой человек. Хорошей татью стараюсь быть. Все силы прилагаю. Только это мне и осталось.
Мэй удивленно посмотрела на него.
— Но… духи ведь не меняются…
Джон кашлянул.
— Как же, они тебе расскажут. — Он обиженно отодвинулся от Мэй. — А ты что, ни разу в жизни друзей не предавала?
Мэй задумалась.
— У меня нет друзей.
— Ну и стыдоба!
— Зато у меня есть кот.
— Кот — не человек.
— Да, но он мой друг. — Мэй вспомнила ночь у озера и понурилась. Она никогда не замечала, каким хорошим другом был Пессимист. Самым преданным, единственным другом. — И я его предала.
— Видишь? — удовлетворенно улыбнулся Джон. — И все же кот — это не друг. Сам я котов терпеть не могу. Хороши они разве что тушеные. Я при жизни любил жаркое из кота. Не раз дружков потчевал. Бывало, столько наготовлю…
Мэй тяжко вздохнула. Даже у человека с тараканами во рту друзей и то было больше.
— Тыквер тоже мне вроде друга, — с надеждой сказала она.
Джон захохотал.
— Ха! Кот и домовой призрак. Вот это друзья! Да у домовых призраков ни ума, ни смелости. Случись какая заварушка, он мигом на другую сторону переметнется, попомни мое слово. А что до кота, теперь в стране Навсегда их днем с огнем не сыщешь.
Мэй задумалась над тем, что Джон сказал насчет Тыквера. Все это было очень похоже на правду.
— Господин Кливер, а почему запретили животных, как вы думаете?
Джон пожал плечами.
— Кто же Бо Кливила знает? Его подручные гули первым делом котами и занялись. Гули, они вообще-то умом не блещут. Похоже, здорово намучились, пока разбирали, кто тут кот, а кто — нет. Не поручусь, что Кливил просто не решил разделаться со всеми скопом, чтобы задачу упростить. И как раз в ту пору пошли слухи про Буккарта. Один Господь ведает, почему старина Бо не приставил к этой работке его с собаками. Говорят, они кота могли разорвать — глазом не успеешь моргнуть. Странно это.
Мэй вспомнила о собаках Буккарта и подвинулась поближе к Джону.
— Смотри-ка! — Он показал в другом направлении. Там, над песками, что-то еле заметно копошилось. — Это Пешелетный перелет, дорога, которая проходит через всю страну. Она начинается у Юго-западного портала, огибает город и пересекается с железной дорогой, которая ведет на Дальний север. Поезд, что по ней ходит, уж больно чудной. Останавливается только возле Призрачного города. А потом прямехонько шпарит до самого-самого. Без остановок. Правда, сейчас на нем без крайней нужды никто не ездит. Я так думаю, он идет на ту самую Северную ферму, откуда твое одеяльце. — У Мэй к горлу подкатил ком. — Вот уж местечко, я тебе скажу, туда бы я ни за какие блага не отправился. Очень уж странные духи там живут. Могущественные. Вроде тех, кто одеяло сделал. Как, говоришь, оно к тебе попало?
Сердце девочки забилось часто-часто.
