Раз уж дождик заливает порог твоей землянки, а болото поглощает плоды твоего труда на поле, ты неизбежно отправишься искать лучшую долю там, где посуше. Что ты возьмешь с собою?
Все необходимое. И все родное.
Дом? Нет, конечно. Это чисто временное пристанище. Дом и на новом месте построишь. Но для этого ты возьмешь с собою знакомое тебе планировочное решение. В силу того обстоятельства, что иных ты пока не знаешь, а в твоей местности это было самым прагматичным и экономичным.
И однотипные дома-полуземлянки мы вскоре начинаем находить на широких пространствах Восточной и Центральной Европы.
Посуду? Да, ты возьмешь с собою необходимый набор горшков. Чтобы было в чем нести и готовить продукты. Но именно самое необходимое. Остальное можно вылепить на первом же стационарном месте поселения.
И эту посуду мы вскоре находим на пространстве от Эльбы до Черного моря — «культура горшков» заменяет в этой зоне «культуры мисок».
Обычаи? Да, вот их-то ты возьмешь непременно. Потому что они — часть твоей личности, твоего самоощущения в этом мире, твоего «я». И часть твоей самоидентификации и идентификации с людьми единого с тобою «свычая и обычая». И, в частности, ты возьмешь с собою своих мертвых. Ибо они — твоя почва, твоя база в мире, где нынешнее существование — лишь мимолетный эпизод перед неизбежным отправлением в Мир Нави. Конечно, ты не станешь эксгумировать покойников. Да и где тут собрать весь тот пепел из тысяч лесных ямок, где упокоилось то, что осталось после отлета душ твоих предков на небеса… Нет, ты возьмешь религиозные ритуалы, как возьмешь свою веру и самого себя.
И вскоре мы находим ямки с трупосожжениями от Десны до Дуная.
Вот тут и появляется ответ на столь мучающий археологов вопрос: отчего же столь крайняя бедность отмечает славянские ранние культуры? Почему материальная их основа сведена к minimum minimorum? Словно эти люди целенаправленно оставили только то, что необходимо для базового жизнеобеспечения, подчеркнуто игнорируя все прочее. Славяне не пользуются культурными достижениями чужаков. Они не продолжают предыдущих культур. Они приносят, прежде всего в головах, свои горшки, землянки, пашенные орудия… И начинают жить в скромной бедности. Отчего?
Да оттого же, почему не совершенствовали свой быт раньше. Когда были венедами. Бронзовая фибула не нужна в лесной жизни. Полушубок, что ли, волчий ею скреплять? И лишний пуд зерна, который весною спасет от голода тебя и детей, фибула тебе вырастить не поможет. И купить его в тех лесных условиях, когда лишнего пуда нет ни у кого, не поможет тоже.
И совершенно очевидно, какой психологический тип человека выкристаллизовался в тех условиях, в которых жили венеды.
Осторожный, мягко говоря, по отношению ко всему новому.
Прагматичный: то, чего нельзя немедленно употребить в дело, лишнее.
Автаркический: никто мне не поможет лучше, чем я сам себе.
Подозрительный: все зло всегда приходило от пришельцев, так с чего бы от их вещей должно прийти добро?
Ксенофобный: кто живет не по-нашему, тот чужак, а поскольку (аксиоматично) от чужаков все зло, то лучше держаться от них подальше. А если чужак будет навязываться — ликвидировать его. Чтобы худа не было.
Наконец, гордый — на почве смиренности.
Отсюда, кстати, и еще две особенности славянских культур: унитарность и открытость. Унитарность — а почему бы быту и вещам, разделенным тысячами километров, не быть похожими, коли они сведены до универсальной, базовой основы? А открытость — как раз потому, что на эту универсальную основу можно, как на пылесос, навешивать любые насадки.
Вот, к примеру, вышли лесные неофиты в Европу и увидели, что пахать можно не только сучковатой орясиной, но с помощью «обутого» в железо плуга. Это — не злая вещь, хоть и чужая. И тут же усвоили и переняли новую технологию.
Зато от лошади как тягловой силы при пахоте не отказались. Мало ли что в Европах пашут на волах! Ведь использование лошади при пахоте втрое эффективнее! Кстати, умные среди европейцев уже у славян позаимствовали эту технологию. Например, скандинавы.
Конечно же, универсализм славянских культур тоже не стоит преувеличивать. Эти культуры изначально не были чем-то единым, впоследствии разделившимся. Они уже начинали свое развитие в разных географических зонах и разных этнографических особенностях восточноевропейского арийского субстрата. Потому различия видны и на уровне посткиевских культур. Не говоря уже о «лесных» венедах, а также балто-венедских и финно-венедских метисных образованиях, об атрибуции которых не смолкают споры историков.
И вот где-то в ходе этого большого путешествия и происходит трансформация. Тогда и стали возникать новые культуры. Очень интересные хотя бы тем, что подводят нас к концу цепочки потомков первобытного «Адама», что пережили оледенение, гуннов, фашистов и первыми вынесли свою гаплогруппу в космос.
Появляются, например, —
— культуры восточнолитовских курганов с их княжескими погребениями типа Таурапилса, длинных курганов Псковщины.
Отмечается —
— трансформация среднетушемлинской культуры в позднетушемлинскую, конец мощинской культуры и пр.
В рамках этих процессов и идет перетекание киевской культуры в посткиевские. А их, в свою очередь, вполне авторитетные ученые (например, М. В. Щукин) уже причисляют к раннеславянским.
В Восточной Европе — на «нашей» территории — из остатков киевской культуры археологически образуются по меньшей мере две новых. На базе —
— памятников, входивших в зону киевско-черняховской чересполосицы, возникла пеньковская культура.
А севернее —
— в местах расселения носителей «чистой» киевской культуры —
— возникла так называемая колочинская.
Так что кое-кто, как видим, все же остался на месте. Как всегда, впрочем.
«Киевские» корни обеих общностей несомненны:
У исследователей, специально занимающихся изучением славянских древностей Днепровского Левобережья, нет особых сомнений, что и колочинская, и пеньковская культуры сложились на базе разных групп предшествующей киевской культуры… Сходство памятников столь велико, что возникают споры терминологического порядка: относить ли, скажем, поселение Ульяновка к киевской культуре или уже к колочинской, а поселение Роище — к киевской или пеньковской.
Мы в эти споры вдаваться не будем, поскольку не специалисты. Да и задача наша другая — пунктир исторический проследить. В данном случае с удовлетворением отметим, что тут даже не пунктир получается, а могучая рейсфедерная прямая.
Впрочем, рядом с нею стоит очень интересный и очень важный для нашей темы знак вопроса.
Примечание про височные кольца и неизвестное славянское племя
Оказывается, не только две названные посткиевские культуры образовались в Восточной Европе.
