Книга Стальной волосок, страница 89. Автор книги Владислав Крапивин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Стальной волосок»

Cтраница 89

«Дорогая Анжелика!

Благодарю тебя за добрые слова в мой адрес. Желаю тебе успехов в учебе и личной жизни. Феодосий Капканов».

«Анжелика» было коряво вписано шариковой ручкой. Подпись — тоже от руки, но явно размноженная заодно с текстом на ксероксе.

Лика со всем своим ярким воображением тут же увидела секретаршу, похожую на хмыкавшую почтовую девицу. Как эта девица, сжавши рот, лихорадочно вносит девчоночьи имена в тысячи одинаковых бумажек. А Феодосий стоит у нее за спиной и морщится: «Сколько опять понаписали!.. Давай — давай, торопись, пусть эти соплячки знают, что я не забыл ни одну…»

Успехов в личной жизни он желает, животное!

Прежде всего Лика мысленно (жаль, что нельзя по правде!) в клочья изодрала свой рисунок.

Затем засунула в видак диск с Феодосием — чтобы убедиться, какой дурой была она, когда обмирала об этом сладкоголосом кривляке! И убедилась, что в самом деле дура (она) и кривляка (он)! Изгибается, колотит по гитаре неприличным местом, вертит своей тощей блестящей… задом и не поет, а блеет! Господи, где были ее глаза? И это при том, что на свете есть «Битлз», Хворостовский, Высоцкий, Визбор, Виктор Цой… Ну, пусть некоторых уже нет, но все равно же они — есть!..

Надо было избавляться от заблуждений и начинать жизнь заново. А для этого — изменить себя. Лика начала с внешности. Раньше она тщательно подбирала платьица, колготки, воротнички, туфельки, сережки — по цвету, по фигурке (а фигурка — все это подмечали — была просто балетная). Потому что казалось: он будто стоит рядом и внимательно смотрит: хороша ли девочка сегодня? Теперь все это барахло полетело по дальним углам. Лика выволокла на свет летний джинсовый комбинезон с бахромой у колен, отыскала старые разлапистые мокасины, заменила серебряно — янтарные сережки простыми серыми камешками, подвязала волосы скрученной в жгут косынкой — банданой. И, оставив маму в обморочном состоянии, отправилась в школу.

Новый облик Сазоновой вызвал у девочек неоднозначные реплики и шумные пересуды, а у мальчишек — сдержанное одобрение. Начитанный Тимка Бруклин (безжалостно переиначив Александра Сергеича) возгласил:


А девочке в тринадцать лет

Штаны такие не пристали!

Лика не стала его гонять и бить, только снисходительно заметила, что ей еще, слава богу, нет тринадцати.

Учителя не обратили на Ликину «смену имиджа» особого внимания. Только классная Инна Юрьевна подняла к потолку усталый взор:

— Ох, Сазонова…

Школа, к счастью, была нормальная — никакая не «гимназия», не «лицей», не «элитное учебное заведение». Младшие ребята еще носили кое — какое подобие формы, а после пятого класса ходили кто в чем хочет. И Лика скоро поняла, что нынешний костюм — самый для нее подходящий. «По Сеньке и шапка», по одежке — поведение. Ликина речь лишилась прежней напевности (не всегда, кстати, натуральной), обрела мальчишечью краткость и даже некоторую резкость.

Эти изменения и отметил со свойственной педагогу и художнику зоркостью Герман Ильич.


Замечания Ильича и его неожиданное сходство с Феодосием весьма раздосадовали Лику.

А он еще добавил:

— Правдивые слова, мадмуазель, можно говорить по — разному… Но вернемся к нашей профессиональной теме. Если вы не считаете нужным исправить свою работу, я в свою очередь не могу поставить за нее отличную оценку. А без отличной годовой оценки я никого не могу рекомендовать в вечерний художественный лицей, куда вы, как мне кажется, собирались…

Это было уже свинство! Это была уже война!

Лика, усевшись прямо, сообщила, что: «а» (со скобкой) — она никогда ни в чьих рекомендациях не нуждалась; «бэ» — поступать в лицей она и не помышляла; и «цэ» — если бы захотела поступить, то ее взяли бы в любом случае, поскольку у нее диплом зимней областной выставки.

Это был, пожалуй, не очень благородный прием, но «на войне как на войне». Дело в том, что в этой выставке участвовали и взрослые художники, и школьники (в разных, конечно, залах и отделах). Лика получила диплом за серию рисунков «Тени старого города», а живописец — профессионал Герман Ильич Суконцев за свои пейзажи в стиле постмодернизма не получил ничего. Лика это знала. И Герман Ильич знал, что она это знает. С полминуты он дышал, укрощая в себе непедагогические эмоции. Затем бесцветным голосом сообщил:

— В таком случае я внесу в годовую ведомость оценку «зачет». Вас устроит?

Лика сказала, что вполне.

— На этом будем считать, что программа за шестой класс по нашему предмету вами благополучно завершена. Не вижу для вас резона томиться дальше в этом помещении…

Можно было заспорить: мол, выгонять школьников с уроков запрещено. Однако в самом деле — зачем томиться — то?

Лика собрала рюкзак. Сказала голосом Инны Юрьевны:

— До свиданья, Герман Ильич. До свиданья, дети…

«Дети» завистливо смотрели ей вслед.

На улице Лика поразмышляла: куда идти? Ну, не домой же в такую чудную погоду! Май стоял — просто радость жизни. Сплошное лето. Мальчишки в классе говорили, что уже купались. И, вспомнив про это, Лика отправилась к реке… Вот не прими она такого решения, и не было бы у нее Тростика…

3

К реке вели несколько улиц. Если налево, к музею и монастырю, то не так уж далеко до берега. Но Лику тянуло в тихие места, и она пошла от школы на северо — восток, по улице Орджоникидзе, где современные офисы стояли вперемешку с деревянной стариной. Лучи были удивительно теплыми, и от этого тепла замечательно пахло клейкими тополиными листьями.

Минут через пятнадцать улица закончилась у пристанских съездов, где еще сохранились булыжные мостовые. Мимо длинной стены кирпичного склада Лика спустилась к лестнице, которая вела на станцию портовой железной дороги. У деревянной коричневой станции было богатое прошлое (о нем сообщали мраморные дощечки на облупленных дощатых стенах). Но сейчас жизнь здесь еле теплилась. Густо летали над репейником желтые и коричневые бабочки. Лениво шевелилась над причалом стрела единственного портового крана — видимо, переправляла с платформы на баржу груз, который, не торопясь, доставил с товарной сухопутной станции очнувшийся от дремы состав. Между рельсами солнечно горели одуванчики.

Лика не пошла к портовому причалу, а свернула направо, вдоль рельсов. Пахло теплой ржавчиной и речным песком. Справа от путей подымались откосы, а слева тянулся низкий берег, заросший всякими невысокими травами — с клевером и опять же с одуванчиками (сейчас было самое их время). Среди травы, у самой воды, лежали вверх дырявыми днищами заброшенные катера. Между катерами белели песчаные проплешины. На одной такой проплешине прыгали с ноги на ногу и прижимали к щекам ладони тощие, успевшие слегка «обуглиться» мальчишки — наверно, только что искупались и вытряхивали из ушей воду.

— Как водичка?! — крикнула им Лика.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация