Нужно сказать, что генетическими прототипами для изделий, поступающих в массовое производство, чаще всего служили сами Сент-Иво. Данную практику ввел еще Эрлих, – тысячи, миллионы биороботов, как две капли воды похожих на правителей Гермеса, служили для последних идеальным прикрытием в случае внезапного краха, – когда твоя ДНК совпадает с геномами человекоподобных машин, нетрудно раствориться в их числе, обманув не особо дальновидных преследователей.
Конечно, до таких крайностей не доходило, но практика создания облика киборгов "по образу и подобию" прочно укоренилась среди традиционных технологий Башни.
Джон, например, находил это отвратительным. Киборги последних серий внешне не отличались от него самого, и Митчел каждый раз с вздрагивал, встречая на иных планетах свои биологические копии, клонированные на механические эндоостовы. Подобные встречи всегда ставили его в неловкое, дурацкое положение.
Впрочем, это была лишь одна из многих причин, по которым он ненавидел все связанное с мрачным уступчатым сооружением, а особенно с расположенной в цоколе усыпальницей, где ждали триумфального часа своей реинкарнации несколько поколений Сент-Иво.
…
Свой последний визит сюда он запомнил навечно.
– Наша корпорация распростерлась на половину освоенной человеком Галактики. – Говорил Арамант стоя у панорамного окна на верхнем этаже Башни. – Основные предприятия базируются в ста двадцати развитых системах, – это не учитывая научных центров и вспомогательных производств. Финансовый оборот "Киберсистем" исчисляется триллионами кредитов. Корпорация процветает, но я провел собственный анализ и пришел к удручающему выводу: мы стоим на краю пропасти. Еще один шаг вперед приведет к неизбежному краху.
– Не понимаю тебя, брат. – Ответил Джон, который никогда не пытался вникать в тонкости семейного бизнеса.
– Я объясню. – Кивнул Арамант. – По моему убеждению, корпорация уже сейчас находится в стадии противостояния с остальным человечеством. И дело вовсе не в конкуренции. Нам действительно нет равных на галактическом рынке робототехники, но… мы исчерпали себя в создании механических и, особенно, – биомеханических устройств. – Он говорил ровно, сдержанно, будто речь шла не о грядущем крахе огромной промышленной империи. – Все, дозволенное нормами человеческой морали и галактического права, уже создано и доведено нами до совершенства. Отсюда вывод: дальнейшее развитие "Киберсистем" лежит за пределами юридического и морального фола.
– И что ты собираешься предпринять? Зачем ты вынудил меня вернуться на Гермес?
– Я планирую продажу всех головных предприятий корпорации конкурирующим фирмам. – Спокойно ответил Арамант. – Только не перебивай, сейчас я объясню тебе смысл, скрытый в подобном шаге. – Предупредил он и продолжил, прохаживаясь вдоль поделенных на сектора панорамных окон:
– Как я уже сказал, мы стоим у черты, за которой нас ждет либо кризис перепроизводства дозволенных, но морально устаревающих моделей, либо дальнейшее развитие, автоматически вступающие в конфликт с законами и этикой. Ни одно, ни другое недопустимо. Я долго размышлял над этим, и пришел к выводу, что из сложившейся ситуации существует лишь один выход: продажа наших производств и вспомогательных исследовательских центров трем десяткам избранных мною фирм. Подобный шаг вдохнет в деятельность конкурирующих компаний новый смысл. Они неизбежно ухватятся за перспективу развития и начнут движение вперед, но ломка стереотипов будет очень болезненна, особенно если учитывать консерватизм Центральных Миров, составляющих костяк Конфедерации Солнц.
Видимо Арамант продумал все до мелочей.
– Продав предприятия, мы не теряем ничего. – Продолжал он. – Нам заплатят огромные деньги, которые будут использованы по назначению. Исчезнув из поля зрения Галактического сообщества, мы спокойно переждем бурю, которая неизбежно грянет уже в ближайшие годы. Для меня важно, что не "Киберсистемы", а другие корпорации преступят закон. Конфликт Центра и Окраины неизбежен. Впрочем, я не думаю, что грянет тотальная война. Скорее это будет цепь локальных конфликтов.
Он ненадолго задумался.
– Тем временем мы, – я имею в виду комплекс Башни, – никем не опознанные, на существующем тут уникальном оборудовании, будем разрабатывать принципиально новую продукцию, с тем, чтобы возродится из небытия в тот момент, когда другие фирмы расчистят нам дорогу.
Джон, выслушав брата, пожал плечами.
– Тебе виднее Арамант. Возможно, твой план гениален, но я, по-моему, уже говорил тебе, что не играю на данном поле…
– Играть будут все. – Жестко оборвал его брат. – К сожалению, у меня нет необходимого лимита времени на предварительную подготовку. Из-за ситуации с нашими изделиями, сложившейся на Флиреде*, лавина событий может сорваться в любую минуту, но в данный момент я еще не готов к быстрой и эффективной ликвидации "Киберсистем". Мне попросту не разорваться на части, – пояснил он, – а привлекать людей посторонних, как ты должен понимать, еще хуже, чем форсировать события в одиночку. Поэтому я вызвал тебя и собираюсь пробудить наших драгоценных старцев – все поколения семьи Сент-Иво очнуться от сна и будут помогать мне в ликвидации производств.
…Это была роковая ошибка Араманта.
Он думал о них как о заинтересованных лицах, но просчитался. Старческие рассудки, выпущенные из ледяного узилища, прежде всего, интересовались собственной выгодой, их обуревали пороки и страсти, они грезили не будущим величием возрожденной корпорации, а сиюминутными страстями, словно изголодавшаяся свора монстров, жаждущих утолить свой неуемный голод…
Об этом было жутко вспоминать. Оказывается, у каждого из бывших правителей Башни имелись свои тайные пороки, тщательно скрываемые при жизни.
У Джона кровь стыла в жилах.
Арамант выпустил в виртуальное пространство Башни рассудки демонов, – вот кем на самом деле являлись поколения его предков.
Митчел всерьез думал, что сойдет с ума в ту роковую ночь. Единое информационное поле Гермеса демонстрировало ему такие выходки очнувшихся фантомов, что от них цепенел рассудок.
Каждый из них, получив относительную степень свободы, а вместе с ней и частичный контроль над исполнительными устройствами Башни, спешил уничтожить улики, либо в последний раз насладиться тайным пороком, но всех опередил Андре Сент-Иво, не подозревавший что разум Теи Митчел, под влиянием длительного низкотемпературного сна сумел постепенно избавиться от внедренных на Зороастре программ абсолютного послушания.
По роковому стечению обстоятельств в момент ее пробуждения рядом находился не виртуальный призрак Андре, а Арамант, который, повзрослев, стал похож на отца как две капли воды.
Полубезумная женщина, на протяжении многих лет осознававшая свое рабское положение очнулась от криогенного сна с одним неистовым желанием – покарать мужа.
Сердце матери слишком поздно подсказало ей, что рядом с саркофагом стоит не Андре, который давно состарился, а ее сын Арамант…
