Они вспоминали и встреченных в песках людей, и слова того языка. И, бывало, говорили на нем. А главное, в них было понимание, что все это — не случайно и не зря… И память о мальчике Кки, которым Лыш был в давние времена — тоже не зря.
— Наверно, все мы были кем-то и когда-то, — понимающе сказал Валерий.
Лыш однажды спросил:
— А ты что-нибудь приносил оттуда?
— Что?
— Ну, хоть что-нибудь? Находку какую-нибудь или даже камешек? Для доказательства, что все это есть …
— Как-то в голову не приходило, — признался Валерий.
— А мне приходило… Но не получалось. Только шишки и царапины, но они ведь не доказательство. И в дело не пустишь…
— А какое дело?
Лыш нахмуренно сказал:
— Я хотел добыть песок. Нагружал им карманы, так, что штаны чуть не сваливались… — И он поддернул джинсовые шортики, будто они и сейчас поехали вниз под тяжестью песка. — А вернешься, и в них пусто. Даже в швах ни одной песчинки нету…
— Лыш… а для какого дела песок-то? — повторил Валерий осторожный вопрос.
Тот посопел на ходу и отвернулся.
— Есть в голове завязочка… Ты не сердись, я не могу пока сказать. Потому что это… не мое…
Валерий не сердился. Лыш и без того открыл ему немало…
Однажды разговор о шарах зашел у Валерия с Гретой. И с ее следопытами. Утром он шагал на работу в Крепость, и его догнала компания Гретиных следопытов.
— Салют! — хором сказали они (в том числе и Минька с Игорем, которые теперь, как и все, были в форменных рубашках).
— Салют!.. А чего это вы ее… как императрицу?
Дело в том, что мальчишки несли свою командиршу на широкой доске, которую держали на плечах. Грета сидела на доске верхом и с удовольствием качала длинными, коричневыми, как копченые воблы, ногами.
— А они проспорили, — сообщила Грета. — Мы нашли сабельный клинок и я сразу сказала, что это не казацкий, а татарский, а они не верили. А Максим Максимыч подтвердил…
— Это похожий на гнома старичок в шляпе?
— Да, — солидно сказал самый маленький следопыт в очках. — Только он не гном, а историк, член Музейного совета.
— Прошу прощения… Грета, а можно вопрос, касаемый вашей поисковой деятельности?
— Можно. Мы в наших делах ничего не скрываем. Наоборот… Только я спущусь, доска занозистая. Специально такую выбрали, чтобы долго меня не тащить.
— Неправда! — возмутился Игорь. А Минька продекламировал:
Недовольна наша Грета:
Вся с занозами карета.
Ехать дальше не могу,
Лучше пёхом побегу…
Грета спрыгнула на тротуар и показала Миньке кулак. («А драться нехорошо!» — сразу взвыли Игорь и Минька.)
— Что за вопрос-то — сказала Грета.
— Мы тут говорили с коллегами… Они утверждают, что внутри построек, куда уходят шары, есть механизмы. Они, мол, стабилизируют хронополе. Это так?
Ребята запереглядывались.
— Как-то слишком академически звучит, — отозвалась командирша. — Мы этого не проходили … Просто опустишь ядро, и делается хорошо. Верно, люди?
Люди дружно загалдели, что верно.
— А самое главное, что открываются новые тропинки. Те, которые ведут к Большому Кругу, — весомо уточнила Грета.
— Что за круг? — Валерий почему-то ощутил нервный укол (не сильный, правда).
Грета глянула на мальчишек — те уже оставили доску у забора и тесной группой шли рядом с Гретой и Валерием.
— Если я неправильно объясню, вы уточните…
— Ты все правильно объяснишь, ты у нас самая ученая, — пообещал Игорь. — Чего ты смотришь? Я же серьезно говорю!
Грета повернулась к Валерию.
— Когда-то через Пустошь проходила рельсовая линия… Никто не верит, потому что как же, мол, там ведь болото ведь, но она правда там проходила. Верно, ребята?
Те хором подтвердили, что «да, правда!»
— Мы сами видели остатки рельсовых путей, — сказал мальчик в очках. Грета продолжала:
— Но колея у рельсов странная. Уже, чем обычная, но шире, чем узкоколейка.
— Может, как за границей? — сказал Валерий.
— Нет, еще уже. Мы уточняли в Интернете…
— Может, пугачевцы прокладывали путь, чтобы подтягивать резервы? — решил сострить Валерий.
Грета не приняла шутку.
— Нет, не пугачевцы… Однажды Горошек… — она кивнула на мальчика в очках, — и Шурик — (кивок на длинного мальчишку с круглыми веснушками) — нашли в бумагах Шуркиного деда старый лист со схемой. На схеме — рельсы, которые ведут к поворотному кругу… Ну, знаете, бывают такие круги на станциях. На них загоняют вагоны и локомотивы, когда их надо развернуть…
— Знаю, — кивнул Валерий. — В давнем детстве с другом Сережкой мы даже разок прокатились на таком. По знакомству с деповскими рабочими… Но вам-то зачем этот круг? Его, небось, и не повернешь там…
— Главное — найти, — сказала Грета. — В схемах было написано, что от Круга начинается Дорога. С большой буквы… Ты, Валерий, знаешь, что такое Дорога?
— Ты имеешь в виду теорию Великого Кристалла?
— Да. Нам про это зимой в школе рассказывал один профессор. Евгений Евгеньевич Волоков. Он у нас лекцию про природу космоса читал… Говорил, что у Дороги масса загадочных свойств и что она спасает от всяких бед, хотя это еще не доказано…
— И вы хотите доказать?
Грета пожала плечами:
— Сперва надо найти… Но мы знаем, что это будет скоро.
Что тут можно было возразить? Следопытам виднее…
В Крепости, когда занимались отладкой напряжения в сети фильтрационного экрана, Валерий завел разговор про Поворотный Круг.
Саныч подтвердил, что слухи о рельсах и Круге еще во времена его детства «имели место».
— Рельсы изредка видели, а Круг никто не мог найти. Ребячий фольклор, наверно… Хотя на Пустоши чего только нет. В том числе и фантастика всякая…
— Никакой там нет фантастики, мы с ребятами на каникулах после пятого класса всю ее излазили, — заспорила Аллочка. — Только лягухи громадные. Красивые такие, радугой отливают. Я сперва боялась, а потом одну домой принесла, посадила в ящик с мокрой травой. Но эта бедняга всю ночь вопила, как потерявшаяся кошка, пришлось утром нести обратно…
…Вечером Валерий спросил про Пустошь и Круг Юну (они опять сидели под окном среди тропической герани). Юна сказала, что на Пустошь никогда не ходила, потому что лягушек боится пуще смерти.
