— Да все уже готово! Только лак сохнет! — вдвоём ответили Топка и Пиксель.
— То-то же… — Славка поднялась и независимо пошла со двора. У плеч вздёргивались пышные пристежные рукавчики жёлто-белого платьица. Марко смотрел вслед.
«Как она догадалась? Прочитала в Юнкином письме? Наверно так…» Потому что Марко ни разу не видел Славку со скакалкой. Если девчонки на улице вертели верёвки и прыгали через них, Славки там никогда не было. Впрочем, он мог просто не замечать-
Выбирать лицо для девочки больше не было настроения. Пек спросил:
— Марко, ты как-то говорил, что у вас есть компьютер. Да?
Компьютер был. Ещё отцовский, «музейного образца». Игрушки открывал через пень-колоду, мигал, гудел, «зашкаливал». Обычно за ним сидела Евгения, когда готовила рефераты по биологии. Но это, пока был выход в сеть. А сейчас.
— Он же старый, как деревенский умывальник. И связи с Интернетом нет. Даже модем потерялся…
— Не надо связи. Гнездо для приставок есть?.. Я дам флешку с девичьими портретами. Посиди, повыбирай на досуге. Надо все-таки довести произведение античного искусства до кондиции…
Марко не спорил.
Когда они с Икирой шагали к дому, их догнали Пиксель и Топка. Вёрткий Пиксель (было в нем что-то обезьянье) пританцовывал. Обстоятельный Топка вёл себя сдержанно. Однако обоих волновал один вопрос:
— Марко, можно ещё посмотреть на Прыгалку?
Все и не заметили, как имя Прыгалка приклеилось к терракотовой девочке.
— Да на здоровье… А что, на экране разве не насмотрелись?
— Надо «живьём»… Есть идея…
Марко не стал допытываться, что за идея. Привёл художников к себе в «хижину».
— Вот…
Прыгалка привычно покачалась на резиновой трубке.
— Она, вот такая, пожалуй, не хуже, чем у Пека… — вполголоса заметил Топка. — Есть в ней эта… завершённость.
И Марко подумал, что в Топкиных словах правда.
То, что сделал Пек на экране, оказалось замечательно. Здорово! Но… все-таки это походило на искусственное прихорашивание. Можно смастерить совершенно натуральные с виду протезы, только они все равно не будут живыми. И Марко стало жаль Прыгалку. Захотелось даже погладить мизинцем по локотку, но при ребятах не стал.
Икира постоял перед Прыгалкой, потрогал своё ожерелье-джольчик и согласился с Топкой:
— Да, она как совсем целая… Только…
— Только что? — быстро спросил Пиксель (чуткая творческая натура).
Икира оглядел всех.
— По-моему, надо сделать ей скакалку.
Все разом поняли, как Икира прав. Конечно же! Ведь скакалка — не протез, не замена живых рук и ног. Она — сама по себе! И в то же время она с девочкой. Чтобы та не забывала, как прыгала с подружками две тысячи лет назад!..
Топка был в грубой, похожей на мешковину, безрукавке. Он выдернул из растрёпанного подола суровую нитку. Продёрнул сквозь кулачок Прыгалки. Завязал узелок, чтобы нитка не выскользнула. Сделал широкий изгиб, другой конец привязал к руке с отбитой кистью, пониже локтя. Марко схватил с гвоздя ножницы, обрезал у нитки лишние концы.
Теперь нитка-скакалка спускалась от рук девочки на пластмассовую подставку плавным полукругом. А в фигурке Прыгалки ощущалось желание взлететь.
Икира смотрел без улыбки. Наклонил голову к одному плечу, к другому. И наконец, решил:
— Вот сейчас все-все как надо.
У Марко, Пикселя и Топки стало хорошо на душе. Потому что в самом деле — все как надо. Икира никогда не врал…
ПИГМАЛИОН
Пиксель и Топка в самом деле пришли к Марко с идеей. Ещё немного полюбовались Прыгалкой и заговорили:
— Ей нужна другая подставка. Ну что это за подпорка из пластмассы, смотреть даже тошно, будто Аполлона поставили на ящик из-под мыла, так не бывает нигде на свете… — это Пиксель.
— Негармонично, — поддержал друга Топка.
— Что предлагаете? — весело спросил Марко.
— Мы предлагаем, чтобы скульптура вписалась в естественную окружающую среду, которая была вокруг неё, когда она была у себя в обстановке, характерной для эллинской культуры, и… — зачастил опять Пиксель.
— Надо поставить девочку на площадь, — сказал Топка. И затем изложил творческие планы коротко.
Весной, когда они с Марко ходили в «планетарий», то есть в комнатку с телескопом, чтобы полюбоваться на светила, вездесущий Пиксель сделал находку. На одной из полок он увидел дюжину коробок с пластилином для занятий в младших классах. Лежали коробки здесь, наверно, лет десять. Потому что пластилин окаменел. Однако Топка и Пиксель рассудили, что бруски нетрудно будет разогреть и размять.
Можно было просто-напросто спереть коробки, никто бы не заметил. Но воспитанные в благородных традициях искусства, Пиксель и Топка не пошли на это. А пошли к директору.
— Зачем вам такое задубелое сырье? — удивился Юрий Юрьевич.
— Мы слепим каких-нибудь рыцарей или динозавров, или космических пришельцев, — зачастил Пиксель, — и можно будет устроить выставку, и…
— Для скульптурного творчества, — разъяснил Топка.
— Берите и творите, — решил директор.
Сразу творить они не стали. Как-то руки не доходили и не было чёткой мысли: что же такое вылепить. А вот сейчас…
— Мы выложим из пластилина площадь, узорчатую, — объяснил Пиксель. — Получится, будто в древнем городе. И Прыгалка будет стоять на ней. Будто большая скульптура, которая сохранилась там с древних времён. Ну, не совсем сохранилась, но все равно она для всех любимая и…
— Пусть это все будет у тебя на столе, — сказал Топка. — А все, кто хочет, пусть приходят и смотрят…
Что и говорить, идея была достойная настоящих мастеров.
— Ребята, вы гении…
Марко сразу прочувствовал, что на такой площади разбитость скульптуры не станет казаться недостатком. Не будет в ней никакой ущербности! Мол, время и всякие стихии прокатились по городу, оставили свои следы, но красота все равно оказалась сильнее.
Обрадованные похвалой Топка и Пиксель отправились к себе, разминать пластилин. А Марко притащил к себе в хижину дребезжащий компьютер — под негодующие вопли сестрицы («Таскаешь туда-сюда, он совсем рассыплется, а мне надо готовить ответы но биологическому практикуму!») Конечно, можно было разглядывать записанные на флешку девчоночьи портреты прямо в комнате. Но ведь Женька тут же полезет с комментариями. И решит, чего доброго, что брата интересуют не просто девицы, а «девицы без лишней одежды». А ему нужны были только лица…
Подходящих лиц он так и не нашёл. То есть было много вполне симпатичных, но — не для Прыгалки. Или «не совсем для Прыгалки». В конце концов, Марко решил, что самое подходящее — лицо той смуглой девочки, которое они с ребятами увидели в числе первых шести. Жительница древнего Юга. Глаза распахнуты, на губах полуулыбка, волосы откинуты ветром… Да, не похожа на Юнку, но что поделаешь? Все-таки Юнка и Прыгалка — разные девчонки, хотя у обеих скакалки…
