Но под Боринсоном была лошадь самого короля, которая недавно получила еще два дара метаболизма и два зрения, скакала она быстро и прекрасно различала дорогу в темноте. От преследователей он оторвался без труда, лишь одна стрела догнала его — и та отскочила от кольчуги.
Однако от мыслей было не ускакать ни на какой лошади.
Он боялся, что слишком сурово обошелся с Мирримой. В се словах, когда при прощании она сказала, будто он за свои грехи наказывает их обоих, была своя правда.
Беспокоили Боринсона и поручение в Обране, и предстоящий путь в Инкарру.
Но больше всего он тревожился за Габорна. Наивно было полагать, будто Радж Ахтена можно подкупить и тем добиться мира. Король Орвинн прав. Лучше использовать все эти форсибли для подготовки к войне.
Когда-то, мечтая о новом Короле Земли, Боринсон воображал себе величавого мужа с печатью мудрости на челе. Тогда в его воображении Король был неколебим, как скала, со стальными мускулами, переплетающимися, словно корни деревьев. Он пользовался всеобщим уважением и был тверд в словах и поступках.
Габорн не походил на него нисколько.
Он не был ни искусным воином, ни мудрецом. Он был всего лишь неопытным юношей и любил свой народ.
Но он обладал силой, которую Боринсон обычно не принимал в расчет. Сейчас ему вспомнились слова старого короля, отца Габорна, которые тот произнес однажды, собираясь воевать с неким герцогом из Белдинука. Он сказал: «С герцогом-то я справлюсь. Но меня пугают его жена и проклятый сержант Аррантс».
Боринсон засмеялся было над тем, что король боится женщины и простого сержанта, но тот быстро оборвал его смех. «Эта женщина — великолепный тактик, а сержант Аррантс, пожалуй, самый замечательный артиллерист из всех, кого я встречал. Он способен смастерить катапульту из маслобойки, причем такую, что она прошибет крепостную стену, а то и за четыреста ярдов влепит ядро меж глаз».
Тогда он и преподал Боринсону урок: «Запомни, лорд — это не один человек. Лорд — это все его окружение. Собираясь сражаться, ты должен взвесить роль каждого, кем он командует, и лишь тогда получишь верное представление о его силе».
С этой точки зрения Боринсону следовало принять в расчет всех подданных Габорна. И дворян Мистаррии, начиная от мелких лордов и заканчивая мудрым Палданом. И моряков, и строителей, и всех тех, кто работает в поле, объезжает лошадей и кует оружие. Ведь сила государства измеряется не только количеством воинов.
И если Земля оценивает королей, учитывая силу тех, кем они правят, лучше Габорна не найти. Мистаррия была самым большим, самым богатым государством Рофехавана.
Может быть, отчасти потому она и избрала Габорна.
И если это так, то выбор Земли определялся не только личными заслугами Габорна, но еще и тем, что защищать его будет и Боринсон.
Эта мысль потрясла Боринсона. Выходило, что он имеет ко всему происходящему гораздо больше отношения, чем думал.
Выходило также, что Земля может потребовать и от него напряжения всех сил. Возможно, Боринсону придется даже защищать Габорна от него самого.
Земле нужен человек, который способен остановить опустошителей. Ей нужен человек, который знает слабости Габорна и не презирает его за молодость и считает способным стать настоящим Королем.
Эти мысли преследовали Боринсона, когда он скакал в Дейазз по узкой горной тропе. Над дорогой взвилась стая ворон, он свернул на обочину. И внезапно на повороте увидел скачущий навстречу отряд в сто человек.
Справа от него был круто уходивший вверх откос. Слева — обрыв. Не успел он натянуть поводья, как умное животное замедлило бег и остановилось.
Лошадь Габорна, обученная отличать цвета Радж Ахтена, понимала, что перед ней враги. При виде золотых накидок с тремя красными волчьими головами она забила копытом, всхрапывая и грызя удила.
Вел отряд один из Неодолимых, высокий человек с рябым лицом, кривым носом и горящими темными глазами. При нем была булава на длинной рукояти. Позади ехало несколько лучников.
Тут Боринсон услышал цокот подков и за спиной. Оглянулся. Сзади подъезжал еще один отряд копьеносцев.
Должно быть, они спустились с холма. Разведчики на глаза ему не попались.
Западня. Он попал в западню.
— Куда едешь, рыжая голова? — спросил Неодолимый.
— Я везу послание от Короля Земли и еду под знаменем мира.
— Радж Ахтена в Индопале нет, и ты это хорошо знаешь, — сказал командир. — Он — в Мистаррии. Дорога в обратную сторону доставила бы тебе меньше хлопот.
Боринсон согласно кивнул, прикрыв глаза в знак уважения.
— Это послание не для Радж Ахтена, — ответил он. — Я везу его в Обран во Дворец Наложниц, женщине по имени Саффира, дочери эмира Туулистана.
Неодолимый задумчиво наклонил голову. К такому известию он был явно не готов. К нему приблизился старик в желтой дорожной одежде, из-под которой выглядывал серый шелковый бурнус, и шепнул на ухо:
— Саббис этоло! Верисса оэн.
«Убейте его! Он хочет запретного».
Боринсон пристально посмотрел на старика. Не солдат, не купец и не путешественник, похож скорее на советника Радж Ахтена. Имеет, вероятно, ранг каифба — что означает «старший» или «старейшина». И, судя по всему, настроен против Боринсона.
— Наложниц запрещено видеть, — сказал он. — Но я не слышал, чтобы также запрещено было передавать послания.
Старик взглянул на него злобно, с таким видом, будто Боринсон оскорбил возражением его высокий ранг.
— Слова твои справедливы, — сказал Неодолимый. — Но меня удивляет, что ты вообще узнал про дворец в Обране. Из этих ста человек, например, только каифба и я знаем о его существовании.
Каифба. «Великий старейшина».
— Могу я в таком случае передать послание?
— Для чего вестнику оружие и доспехи? — спросил Неодолимый.
— Горные перевалы опасны. Ваши убийцы не уважают знамя мира.
— Ты уверен, что это мои убийцы? — оскорблено спросил Неодолимый. — В горах полно разбойников.
Неодолимый прекрасно знал, что убийцы были его. Он многозначительно посмотрел на боевой топор Боринсона и его доспехи.
Боринсон бросил щит. Вынул топор из ножен, швырнул на обочину. Затем, сняв шлем и кольчугу, отправил их туда же.
— Теперь ты доволен? — спросил он.
— Вестнику не нужны дары, — сказал Неодолимый. — Сними тунику, чтобы я мог увидеть, какие ты имеешь силы.
Боринсон стащил тунику, обнажив зубчатые белые рубцы — следы форсиблей, обжигавших его тридцать два раза. Давших ему жизнестойкость, силу, ловкость, метаболизм, ум.
Неодолимый фыркнул.
— Ты назвал себя посланником короля, однако щит у тебя чистый, как у Рыцарей Справедливости. Они часто пытаются убить Посвященных моего лорда. Но я спрашиваю себя — какой Рыцарь Справедливости будет глуп настолько, чтобы ехать не скрываясь? А еще я спрашиваю себя, какой Рыцарь Справедливости имеет так много даров?
