Она бросилась к выходу, но ветер захлопнул тяжелую дубовую дверь прямо у нее перед носом.
«Прячься! — раздался голос Габорна. — Ради нашей любви, прячься!»
— Пойдем! — сказала Иом, схватив мальчика за руку. Замок окутала тьма. Стало темнее, чем ночью, темнее, чем темной дождливой ночью, когда луна и звезды закрыты тучами. Эта тьма являла собою полное отсутствие света и была чернее самой глубокой пещеры.
Но Иом хорошо знала башню, все помещения и коридоры. Она на ощупь пробиралась к кладовым, надеясь спрятаться в каком-нибудь большом ларе для овощей.
Тут она вспомнила о подвальном жилище Биннесмана. Вспомнила ощущение силы, жившей в этой комнате. Там, в самых глубинах замка, ближе к земле, им, быть может, удастся спрятаться.
Резко развернувшись, она побежала к проходу, кот рым редко пользовались, распахнула дверь. Проход был вымощен грубо вытесанными неровными плитами. Многие из них шатались под ногами. Но в подвале было же безопаснее. Там никто никогда не жил. Иом тороплив повела мальчика вниз.
Добравшись до подвала, Иом прикрыла дверь и задвинула засов. Ветер наверху продолжал выть. Ударил гром, тряхнув каменные стены.
От сотрясения со звоном разбились и вылетели стекла. Иом вздрогнула. Цветным витражам в окнах Королевской палаты было около тысячи лет. Их не восстановить.
Заперев дверь, она повернулась к едва различимому источнику света. В воздухе стоял сильный сладкий запах отвара лимонной вербены. Последние полчаса Биннесман не попадался Иом на глаза. Вроде бы он пошел помочь больным на постоялом дворе, но мог успеть и вернуться. В замок вела не одна дорога.
Чародей собирался сразиться с чудовищем. В глубине души Иом надеялась найти здесь Биннесмана.
Она спустилась в подвал, обнаружила котелок, где на последних догоравших в очаге поленьях все еще кипел отвар вербены. Мальчик поспешил к огню.
Иом прикрыла за собою дверь. И хотела запереть, но на дверях чародея не оказалось даже задвижки.
Она принялась искать что-нибудь, чем подпереть дверь. Камни Видения были слишком велики, и у нее не хватало сил сдвинуть их с места.
«Прячься! — прокричал голос Габорна. — Он идет за тобой!»
А у Биннесмана не было даже кровати, под которую можно залезть — только куча земли в углу.
Миррима очнулась во рву, лицом вниз в холодной воде. Ощутила вкус этой воды, запах водорослей.
Все тело у нее болело. Смутно припоминая свое падение, Миррима решила, что, должно быть, переломала себе все кости, а потом каким-то образом скатилась в воду. Кругом было темно.
Где-то рядом ржала и билась в воде ее лошадь. Миррима, как поплавок, покачивалась на поднятой ею волне.
«Я умираю», — равнодушно подумала она.
Плавая в глубокой, холодной как лед воде, она закоченела. И почувствовала ужасную слабость.
Не было сил даже пошевелиться. Миррима тщетно пыталась поднять руки и плыть к берегу, к крепостной стене, куда угодно. Но в этой кромешной тьме ничего не было видно.
Над головой бушевал ветер, поднятый гигантскими крыльями ждавшего где-то поблизости чудовища.
И совершенно не имело значения, куда плыть.
Миррима все же пыталась бороться за жизнь, но вскоре поняла, что тонет.
«Ну и пусть, — подумала она. — Утону и стану одним из призраков Даннвуда».
После смерти она утратит дары. Сестры будут рады получить обратно свою красоту. К матери вернется ум. Они снова станут жить в маленьком домике под Баннисфером, перебиваясь с хлеба на воду, и, может быть, будут счастливы. Почему бы ей и не умереть?
Миррима погрузилась в подводную мглу рва.
Мимо проплыл осетр, коснулся ее руки и метнулся прочь. Всколыхнул воду — Миррима ощутила ее движение — и тут же вернулся обратно. И принялся медленно плавать вокруг, выводя какой-то замысловатый узор.
— Привет! — подумала Миррима. — Я умираю.
Она закрыла глаза и лежала неподвижно, чувствуя, как коченеет тело. Холодная вода сняла боль в мышцах, даже кости перестали болеть.
«Ах, как хорошо, — думала Миррима. — Мне бы еще чашечку чая».
На мгновение она даже задремала, но тут же, вздрогнув, очнулась.
Стало немного светлее, и можно было уже что-то разглядеть. Она лежала на илистом дне.
Подплыл осетр и остановился, уставив на девушку круглые глаза цвета кованого серебра. Он был очень большой, больше Мирримы, и, глядя на нее, открывал и закрывал рот, окаймленный свисающими усами.
Она удивилась, что еще жива. Разум прояснился, легкие отчаянно требовали воздуха. Мимо, кружась в неистовом танце, проплыли еще две рыбины.
Миррима вспомнила руны, которые они выводили.
Защита, исцеление. Они их писали весь день, снова и снова. Защита и исцеление. Могущественные чародеи вод.
Поняв, что осталась жива, Миррима забеспокоилась об остальных. Она посмотрела наверх. До поверхности воды было футов тридцать. Почти все небо по-прежнему укрывала тьма.
Девушка оттолкнулась ото дна и всплыла.
Закашлялась, прочищая легкие.
Под водой тело казалось невесомым. Но плыть в одежде было довольно тяжело. Она замолотила руками по ледяной воде, правя к зарослям рогоза, где можно было выбраться на берег.
Промокшая одежда тянула вниз, словно кольчуга. Миррима вдруг увидела, что лук ее и стрелы тоже плавают во рву. Половина стрел высыпалась из колчана.
Выловив оружие, она добралась до берега и рухнула в зеленую траву. От холода ее била дрожь. С неба посыпался град.
Миррима подняла глаза. Вокруг царила темнота, но гуще всего она была над Королевской Башней.
Девушка поднялась на колени. Конь ее все еще барахтался во рву. Чудо, что после удара молнии он остался жив. Правда, Миррима знала одного человека в Баннисфере, в которого молния попадала трижды и который отделался всего парой ожогов да онемением лица. Ее скакуну тоже повезло, хотя, может, и его исцелили своим колдовством чародеи вод.
Поодаль в поле виднелись трупы сэра Доннора и его лошади. Чтобы понять, что они мертвы, на них не надо было смотреть дважды. Сэр Доннор был разрублен на несколько частей, а лошадь и на лошадь-то больше не походила.
Миррима кое-как встала на ноги, натянула лук и наложила стрелу.
Конь ее наконец выбрался на берег и с испуганным ржанием поскакал прочь от замка к холмам, где укрывался Джурим. А Миррима повернулась и через мост побежала в замок Сильварреста.
Хромой мальчик разглядывал жилье чародея, пучки трав, свисавшие с балок, плетеные корзины с уже высушенными травами на полке над очагом. Иом вспомнила, что утром Биннесман ходил в лес за растениями, и беспомощно огляделась в поисках чего-нибудь похожего на оружие. Она надеялась, что чародей оставил свой посох, но и того нигде не было видно.
