Поступок сей изумил и опечалил каифов, ибо они думали, что он, конечно же, женится на прекрасной молодой принцессе или хотя бы вернет деньги. Вместо этого им пришлось вернуться в Маттайю с отрубленной рукой — признанием герцога в своем воровстве.
Два года хитрость имела успех. Король Маттайи был как будто удовлетворен.
Но однажды в Морском подворье торговец из Маттайи столкнулся с герцогом и увидел, что у того каким-то чудом отросла правая рука.
В результате началась война, названная войной Темных Леди в честь обеих: темнокожей леди из Маттайи и темноглазой леди из Сиворда.
И бушевала эта война триста лет, то затихая, то разгораясь снова.
Десятки раз короли Маттайи захватывали западную Мистаррию и на время обосновывались там. Но против них либо восставали простые жители Мистаррии, либо объединялись короли Рофехавана.
Множество крепостей воздвигалось и рушилось здесь. Строили маттайнцы, разрушали мистаррийцы, и наоборот — пока за этим краем не утвердилось справедливое название — Разоренный.
И тогда на сцене появился лорд Каррис. Целых сорок лет он умудрялся не пускать на свою землю маттайнцев и за это время выстроил большой город, обнесенный стеной, который врагу было уже никак не взять.
Лорд Каррис умер мирно, во сне, в возрасте ста четырех лет, чего не удавалось никому за предыдущие три века.
Все это произошло почти две тысячи лет назад, а Каррис все еще стоял — самая могучая крепость западной Мистаррии, защита и опора всего запада.
Город-крепость располагался на острове в озере Доннестгри, и к большинству его стен можно было подобраться только на лодках. В Маттайе же с лодками было туговато, ибо со всех сторон страна была окружена одной сушей. Но и от лодок при осаде было мало толку, поскольку стены возвышались над водой на сто футов.
Стены были оштукатурены и выбелены, и человеку, который попытался бы вскарабкаться на них, не за что было ухватиться и пальцем.
Со стен же легко было швырять камни и метать стрелы через бойницы. Потому для обороны их не требовались сильные воины, обладающие дарами. Желающие взять Каррис имели на выбор три возможности. Либо заслать лазутчиков, чтобы захватить крепость изнутри, либо осадить ее, либо пытаться пройти напролом через три барбикана.
Захватывали замок всего четыре раза за время его существования. В других были и стены потолще и повыше, и артиллерии побольше, но ни один не был столь удачно расположен стратегически.
Роланд добрался до последнего, восьмого этажа сторожевой башни. Там смотритель отпер для него тяжелую железную дверь, лестница за которой вела на верх стены.
Роланд думал, что ему придется поплутать в тумане, отыскивая свой пост. Но туман остался ниже, и, поднявшись на стену, он увидал даже последние лучи заходящего солнца.
На зубчатой части стены ему пришлось пробираться среди сидевших в десять рядов солдат. Кругом лежали груды стрел и тяжелых камней. Под укрытием зубцов там и тут спали люди, натянув на себя тонкие одеяла.
Роланд шел по стене, минуя башню за башней, пока не добрался до пекарни. Оттуда пахло горячим хлебом. Сама башня так прогрелась, что люди разлеглись вокруг и на крыше, чтобы немного поспать в тепле.
Тут было и вовсе не пройти, и Роланду пришлось ступать прямо по распростертым телам, не обращая внимания на крики и брань.
Сразу за башней поднимали наверх и раздавали солдатам еду — жареную баранину, хлеб и свежий сидр. Здесь Роланд то и дело наступал на чьи-то тарелки и только успевал уворачиваться от кружек.
Пробираясь сквозь толпу, он на ходу ухватил ломоть хлеба, затем кусок баранины и положил его на хлеб, как на тарелку. Задувал холодный ветер, чайки летали вокруг, жадно поглядывая на еду у него в руках. Роланд пожалел, что отдал зеленой женщине свой медвежий плащ.
«Где-то они сейчас, — подумал он, — что поделывает маленькая Аверан?»
Он отыскал наконец свой пост на южной стене и почти сразу увидел барона Полла. Стена смотрела на озеро, и поскольку артиллерийского огня с этой стороны не ожидалось, между башнями не было сделано дополнительного ограждения. Толстяк-барон забрался на зубец и сидел там, покачивая ногами, похожий на какую-то жутковатую горгулью.
Роланд никогда бы не осмелился так свеситься со стены. Он боялся высоты, и сердце у него захолонуло, когда он увидел своего друга восседающим в столь шаткой позиции.
У ног барона клубился туман.
Над головой его пролетали вороны и голуби.
Барон тоже увидел Роланда, и лицо его просветлело. Он радостно улыбнулся. ,
— А, Роланд, дружище, ты-таки добрался! Я уж думал, что солдаты Радж Ахтена пьют сейчас из твоей черепушки за здравие своего лорда!
— Да нет, — с ухмылкой сказал Роланд. — Они гнались за мной, пока не разглядели, что мозгов у меня всего с орех. И решили, видать, что кубок маловат получится. Помчались за тобой, а меня бросили.
— Где же ты был целый день? — удивился барон.
— Блуждал в тумане, — ответил Роланд. Барон посмотрел себе под ноги, в клубы тумана. И сплюнул.
— Да уж, ног своих не увидишь. Я-то добрался без особых хлопот, но я тут полжизни прожил, места знакомые.
Роланд подошел к нему, посмотрел на пролетавших птиц.
— Высоко же мы, прямо как птицы. Похоже, они боятся даже присесть где-то на ночь.
— Вороны, — многозначительно сказал барон Полл. Правота его подтвердилась. Вороны знали, что близится сражение, и ждали добычи.
Барон посмотрел на ту башню, что была выше всех, кроме Герцогской, — башню грааков. Там сидела целая стая пожирателей падали.
Роланд вглядывался в туман, дивясь его густоте. Затем положил на зубец свой щит, разложил на нем, как на блюде, хлеб, мясо и кружку с питьем и приступил к еде. Он вспомнил, как Аверан жаловалась утром на голод, и почувствовал себя несколько виноватым. Девочка, должно быть, все еще голодна. Он так и не успел отдать ей собранные орехи — помешали солдаты Радж Ахтена. Роланд вытащил их из кармана и присоединил к своему ужину.
Начинало смеркаться. Но на холмах все еще можно было разглядеть три синеватых туманных островка, они придвинулись ближе, и до Карриса им оставалось около пяти с половиной миль.
— Какие новости? — спросил Роланд у барона.
— Новостей мало, одни догадки, — отвечал тот. — Эти островки двигаются весь день, не останавливаясь. Туда-сюда, как часовые по стене, только иногда подходят к самому нашему туману и отползают обратно. По-моему, они караулят на тот случай, если лорд Палдан решит атаковать.
— А может, они подходят близко для того, чтобы их солдаты могли перебежать? Может, там уже не осталось никого, кроме пламяплетов, и сам Радж Ахтен в ста ярдах от замка?
— Может, и так, — сказал барон. — С час назад в тумане лаяли какие-то собаки. Боюсь, что это боевые псы Радж Ахтена. Если услышишь, что кто-то лезет на стену — шорох там или пыхтение какое — лучше сразу швыряй камень. Хотя, я думаю, даже Неодолимые не станут лезть на такие гладкие стены.
