Внезапно перед внутренним взором его предстала яркая картинка – он стоит и смотрит, как пролетают гуси над коровником. Холодно, зима. И матушка зовет его, веля надеть теплый плащ. Словно всплыл откуда-то из темных закоулков памяти светлый пузырек и тут же лопнул.
Мать окликнула его по имени – его настоящему имени.
ГЛАВА 60 ПРОЛАГАТЕЛЬ ПУТЕЙ
Каждый путь приведет тебя к тысяче дорог. И самая легкая из них обычно оказывается не самой лучшей.
Надпись на вывеске постоялого двора
«Куропатка и Павлин», одной из остановок в Палате Ног
Над равниной у холма, где находилась Аверан, клубилась пыль – ее вздымали и опустошители, и люди. Сквозь завесу ее невозможно было толком разглядеть, что творится на поле сражения. Быстрые кони выглядели на скаку смазанными пятнами.
Рыцари напали на опустошителей с четырех сторон, обеспечив столь необходимый отвлекающий маневр. И Скалбейн поразил колдунью Три Убийства и погиб сам.
Когда схватка завершилась, в живых осталось немного людей.
Наверное, следовало горевать, но глаза Аверан оставались сухими. Слишком много уже она потеряла друзей.
Опустошители пошипели, переговариваясь невнятным для людей способом, потом все девять Боевых Порядков снова слились в один. И с новой колдуньей во главе они двинулись обратно на запад от Фелдоншира.
Они не стали преследовать поскакавших на юг рыцарей Габорна.
Изрядно поредевшая орда уходила. Топот ног и шипение чудовищ напоминали шум удаляющегося прибоя. Они возвращались в свои подземные пещеры, хотя мало у кого из них хватило бы сил добраться до дома живыми.
Издалека до девочки донеслись радостные крики. То рыцари Габорна, поднявшиеся на холмы южнее Фелдоншира, увидели, что опустошители уходят, и не смогли сдержать ликования. Воины обнимались и потрясали оружием.
Затем с холмов и из леса за рекой Доннестгри стали долетать столь же радостные крики горожан.
Стоявший позади Аверан Хроно Габорна молчал, пока длился бой. И сейчас он сказал тихо:
– Великая победа.
Но Габорн сидел на своем скакуне с перекинутым через луку седла копьем, понурив голову. В этой схватке он потерял сотни людей.
– Я его предупреждал, – сказал Биннесман. – Эрден Геборен умер не от раны – от разбитого сердца. И с Габорном будет то же самое.
– Чем мы можем ему помочь? – спросила Аверан. Хотя знала и без того, что нужно Габорну. Найти Пролагателя Путей. И чтобы она поела его мозга.
– Слушай… – сказал Биннесман. Он посмотрел на север, потом на юг. Зеленая женщина рядом с ним навострила уши, словно это ей Биннесман дал приказ прислушаться.
Но Аверан ничего необычного не услышала.
– Что такое?
– Глубокая тишина. На много миль вокруг.
Аверан не поняла, о чем он говорит. Ведь вдали еще кричали радостно люди, трещали набрюшные щитки опустошителей, и от топота их ног содрогалась земля.
– Птицы не поют, молчат сверчки, – прошептал Биннесман. – Не мычат коровы… на много миль вокруг никаких звуков… кроме как от людей и опустошителей. Что тебе говорит Земля?
Аверан этого не знала. Но чувствовала что-то… похожее на страдание. Может быть, Земля страдала?
Девочка ощутила усталость. Скорей бы кончилась война…
Рыцари на холмах с другой стороны долины выстроились большим кругом. Затем все, как один, подняли свои щиты, и те засверкали, отражая солнечный свет, – так рассылалась во все стороны весть о победе.
Аверан солнечный свет слепил глаза. Девочка прикрыла их рукой.
И вдруг на склоне холма в сотне ярдов заметила черное деревце, маленькое и кривое. Больше похожее на куст, чем на дерево, – чуть выше человеческого роста, с несколькими сучьями. Корявое, неспособное больше расти и набираться силы.
Но оно было живым. Оно сумело выжить рядом с Вонючими прудами, где ничего не росло. Благородное и стойкое деревце.
Аверан не успела подумать, что делает.
Просто соскочила с телеги и пошла к нему.
Издалека казалось, что на таком дереве не могли даже вырасти листья, но подойдя, она увидела, что те уже опали с наступлением осени. Крупные, коричневые, они лежали кругом на земле.
Кора дерева оказалось блестящей, темно-серой, почти как уголь. На ветках кое-где еще держались сморщенные стручки.
Девочка никогда не видела такого дерева и не знала, как оно называется. Но ее влекло к нему с неудержимой силой.
Она взялась за ближайший сук и несильно потянула на себя.
Сук поддался так легко, что она подумала даже, что ошиблась – дерево давно умерло и прогнило насквозь. Но тут же ощутила его упругость и трепет живых соков под корой.
Дерево просто отдавало ей себя.
Добрый выйдет посох, крепкий, могущественный и опасный. Ее посох. Дыхание Аверан участилось от волнения.
За спиной ее послышался голос Биннесмана:
– Хм-м… необычный выбор – черный лабурнум.
– А что это за дерево? – спросила Аверан. – О чем вам говорит мой выбор?
– Не знаю, – ответил Биннесман. Но при этом как-то подозрительно пристально всмотрелся в нее из-под лохматых бровей. – Раньше его никто и никогда не выбирал. Ни одного Охранителя Земли я не встречал, у кого был бы посох из ядовитого дерева.
– Ядовитого?
– В лабурнуме ядовито все – корни, кора, листья, ягоды, орехи. Черный лабурнум – самое ядовитое из всех растений. Жители Лисле, где он произрастает во множестве, называют его отравником.
– Отравник, – повторила Аверан. Название звучало зловеще. Но ей подумалось, что именно из такого дерева она и должна была выбрать себе посох в месте, где было отравлено столько опустошителей.
Она заглянула чародею в глаза. Никогда она не умела понять, говорят ей правду или лгут. Но слишком уж внимательно и странно смотрел на нее Биннесман. Явно знал о ней что-то или хотя бы догадывался, увидев, какой посох она себе выбрала.
Габорн развернул коня и поскакал вверх по склону холма. Лицо его было мрачным как никогда. Он вез печальную весть и, подъехав, сказал своему Хроно:
– В этой схватке погибла королева Хейрин Рыжая.
Затем устало помотал головой и повернулся к девочке.
– Аверан, – сказал он, – я видел у прудов опустошителя с тридцатью шестью щупальцами. С большими передними лапами. Посмотришь на него?
Аверан сглотнула комок в горле. Ну, не могла она больше есть этих мозгов, тем более мозгов отравленного чудовища!
Девочка вскинула посох, совсем как Весна, когда та отражала вчера удары капитана. И поняла, что и впрямь пыталась отразить удар.
