Земля посмотрела на Габорна беспомощно, вскинула руки:
— Вороны. Вороны пожирают…
Габорн видел страдания Земли.
— Почему ты все еще носишь лицо врага? — спросил Габорн. — Мы должны быть друзьями.
На лице Земли отразилась боль:
— Ты отвернулся от меня.
— Нет, — сказал Габорн, — лишь однажды, в минуту слабости. Но больше я никогда не отвернусь от тебя. Все, чем я являюсь и чем надеюсь стать, — все твое.
Каменное лицо Духа Земли начало изменяться. Оно приняло новью формы. На миг оно стало лицом отца Габорна, потом помолодело. Габорн подумал, что Земля может показывать ему его собственное лицо или лицо его отца, когда тот был ребенком, но затем понял, что это лицо его сына. Гравий и песчинки сдвинулись снова — и вот Йом улыбается ему.
Габорн почувствовал внутри странную легкость и увидел, что ранен в грудь, но из рапы льется не кровь, а свет. Он позволил ему литься. И повсюду вокруг него вороны закаркали и взлетели в воздух, небо словно взорвалось от хлопанья их крыльев.
Глава тридцать девятая
Дерево под Тенью
Ни одно дерево или другое растение не может расти только при дневном свете. Получая лишь свет, семя не даст ростка, корни не удержатся в земле. Необходимо равновесие солнечного света и тени. Люди тоже пускают самые глубокие корни во тьме.
Эрден Геборен
Габорн очнулся и с трудом поднялся на ноги, его сердце стучало, как молот. Его ребра были словно сломанные ветки. Огромный опустошитель преследовал Йом, карабкаясь на мощных лапах прямо по клубку своих драгоценных Посвященных, давя и убивая их.
Под действием заклинаний плоть начинала разлагаться, а раны гнить. Уже дюжины опустошителей громко хрипели, пытаясь вздохнуть. Но из-за относительного замедления времени звук доходил до ушей Габорна как зловещее гудение.
Йом бежала от чудовища. Его призрачные руны по-прежнему светились, но тьма, казалось, растекается под его ногами, делая все очертания смутными и неясными. Габорн стер слезы со своих воспаленных век.
Йом, надеясь спрятаться, нырнула в просвет между двумя опустошителями, которые, казалось, медленно переползали с места на место. Но Габорн знал, что надолго ей не скрыться. Королева опустошителей мчалась за Йом с ошеломляющей скоростью.
Габорн чувствовал, что смерть приближается к Йом.
Габорн опустил руку и поднял древнее копье Эрдена Геборена, копье опустошителя.
Великая Истинная Хозяйка переползала через собственных Посвященных, давя их своей тяжестью.
«Бей!» — приказала Земля.
Габорн издал боевой клич и ринулся вперед, преодолев двадцать ярдов за один шаг. Опустошители вокруг него казались черными монолитами, почти неподвижными. Он метнул копье между ногами огромного Посвященного, и оно вонзилось в колено задней ноги Великой Истинной Хозяйки.
Раненая нога подломилась. Тварь резко развернулась к Габорну, и он отпрыгнул назад, высоко взлетев в воздух и перекувырнувшись, когда ее кнут щелкнул прямо перед ним.
Руны загорелись ярче на лице Великой Истинной Хозяйки. Три костяные пластины на ее голове были почти полностью покрыты призрачным голубым огнем. Несмотря на то что Габорн убил так много Посвященных, лишь несколько темных пятен появилось среди сияния рун.
Габорн приземлился на Посвященного, затем снова отпрыгнул назад, уводя Великую Истинную Хозяйку от Йом.
Чудовище приближалось, хрипло дыша. Завитки тьмы кружились около локтей Габорна. Его мысли начали путаться. Он боролся с собой, чтобы выстоять против нее.
«Убей дитя в чреве своей возлюбленной, — зашептал в его мозгу жестокий и злобный голос, — потому что оно заражено злом».
Перед глазами Габорна мелькнуло видение, в котором он вырезал дитя из чрева Йом — подлое, мерзкое чудовище. Он стиснул его костлявую шею, глядя на него и поражаясь, как можно быть столь отвратительным, а существо вертелось в его руках. Он видел теперь, что у него четыре ноги и две руки, что оно лишено глаз, а там, где должно было быть лицо, появились костяные пластины, а щупальца вокруг его пасти шевелились, как розовые черви.
Габорн с силой швырнул существо на землю.
Оно уставилось на него и издало мяукающий звук.
«Что-то злое растет в ней, — шептала Великая Истинная Хозяйка. — Уничтожь это. Спаси свой народ».
Габорн чувствовал чудовищное насилие над его волей. В сапоге у него был нож. Так просто — надо всего лишь наклониться, вынуть нож из ножен, выпустить кровь из чрева Йом.
«Ты можешь избавить мир от зла, — шептал голос. — Разве не этого ты хочешь?»
Нет, сказал он себе. Это ребенок, а не зло. Но воля более сильная, чем его собственная, казалось, схватила его, и он слышал голос, шептавший в его голове: «Да, Хозяйка, я исполню твой приказ».
Великая Истинная Хозяйка рванулась к нему, и Габорн упал на колени. Он ослеп, погрузился в водоворот тьмы, кружащейся вокруг него.
— Госпожа! — позвал он.
И тотчас же Великая Истинная Хозяйка и Земля ответили в один голос:
— Слушаю, мой слуга.
— Нет, — сказал Габорн Великой Истинной Хозяйке. — Я не твой слуга.
Странный свет внезапно вспыхнул в его мозгу. Ужасное видение исчезло, и Габорн, потрясенный, обнаружил себя стоящим в Башне Посвященных опустошителей. В правой руке он сжимал покрытое запекшейся кровью копье опустошителя.
В дальнем конце пещеры мерцал свет.
Странный животный крик донесся из глубины туннеля, и Великая Истинная Хозяйка отвернулась от Габорна.
Вильде Биннесмана стояла там.
«Теперь, — шепнула Земля, — взывай к Всеславным».
Зеленая женщина подняла в воздух левую руку, быстро чертя руны. Она говорила, словно в трансе, в ее глазах не было и тени мысли или чувств:
— Пришло время, Старуха, расстаться с телом. Лорды другого мира требуют его себе.
Великая Истинная Хозяйка тревожно зашипела, отступая от Габорна. Ее тяжелая голова поворачивалась то влево, то вправо, пытаясь следить и за Габорном, и за вильде. Ее щупальца яростно извивались, словно она чуяла опасность.
Зеленая женщина завыла и прыгнула сразу на дюжину футов, ее лицо исказилось от ярости. Прямо над ней появились белые огни, сначала маленькие и тусклые, будто находящиеся в отдалении. Но их яркость и размеры быстро увеличились, когда они приблизились. И вдруг Всеславные появились здесь, дюжины белых призрачных силуэтов с крыльями из света.
Зеленая женщина подняла руку, и из нее вылетели шаровые молнии, разлетаясь в воздухе, как лепестки цветов, подхваченные ветром. Свет заструился в воздухе, треща и обжигая, и в комнате внезапно запахло озоном, словно в ней разразилась буря.
