К тому времени как Эрин добралась до комнаты Андерса под самой крышей башни, она успела разглядеть все на много миль вокруг. Вокруг башни свистел ветер, и молнии змеями чертили небеса.
Когда Эрин и Селинор вошли, Андерса не было в комнате. Стол был накрыт, как для роскошного пира, но Андерс ушел. Дверь была распахнута, а он стоял снаружи, и ветер трепал его волосы.
Увидев Эрин и Селинора, он усмехнулся и вернулся в комнату.
— Я наслаждался видами Белдинука, — сказал он, — как, наверное, делал Сендавиан в давние дни. Я и вообразить не мог, что один из ветророжденных, каким был он, захочет вот так стоять в ночи. Ну, давайте обедать.
Король уселся за накрытый стол в центре комнаты и отрезал себе кусок жареной оленины. Все время обеда он молчал и не смотрел ни на Эрин, ни на Селинора, которые обменивались взглядами.
Это молчание тревожило Эрин.
— Отец, — сказал Селинор спустя несколько минут, — ты ведь хотел поговорить с нами?
Король Андерс взглянул на него так, словно забыл, что они тоже находятся в комнате.
Он сумасшедший, подумала Эрин.
— Говорят, за обедом не следует обсуждать дурные вести, — ответил король, беря вилку, — дурные вести плохо перевариваются.
— Плохие новости? — спросил Селинор.
Андерс прожевал кусок оленины, кивнул, но не сказал ни слова. Он смотрел на свой обед так пристально, словно репа или глоток вина могли помочь ему найти ответ на вопрос. Наконец, он продолжил есть.
Желудок Эрин ссохся от голода, поэтому она поела совсем чуть-чуть. Когда король закончил трапезу, все отодвинули тарелки.
Король Андерс улыбнулся — но в его взгляде, обращенном к сыну, заметно было огорчение.
— Как тебе известно, в прошлом я вел нечестную игру с Габорном. Я позвал вас двоих сюда — я позвал сюда Эрин, — чтобы иметь возможность оправдаться.
— А в чем состояла нечестность игры? — спросила Эрин.
— Я отправил послание Королю Лоуикеру Белдинукскому и посоветовал ему остерегаться мнимого Короля Земли. Также я плел интриги с Интернуком — для захвата Мистаррии, и оба эти государства обещали мне поддержку. Остальные были более сдержанны и не спешили броситься на защиту справедливости, хотя, как вы могли заметить, много иноземных лордов вступило в мою армию. Только одного человека я не пытался втянуть в мою войну — Раджа Ахтена, потому что я боялся, что даже моих сил не хватит, чтобы спасти его. Но с тех пор как Земля призвала меня стать ее королем, в сердце моем растет беспокойство. Вы видите, каждый мужчина, каждая женщина, каждое дитя теперь драгоценны для меня. Каждый человек. Однако я поднял многих правителей на войну с Мистаррией. Не имея даров, которые защитили бы их, люди Мнстаррин обречены. Я надеюсь только на то, что мы придем туда раньше, чем враги Габорна, и таким образом изменим ход сражения.
Эрин придвинулась ближе и предложила:
— Если нужно спешить, давайте отправимся немедленно и будем двигаться как можно быстрее.
— Мое сердце предсказывает, что мы потеряем много людей, если тотчас отправимся в путь, — сказал Король Андерс. — Если даже мы сумеем пробиться сквозь бурю, что будет с ногами наших коней и смогут ли они нести нас в бой, когда мы прибудем в Мистаррию? А наши воины, будут ли они готовы к бою? Я думаю, нет. Лучше как следует отдохнуть. Итак, нужно спешить — и я спешу. Я послал гонцов к дочери Лоуикера и лордам-воителям Интернука, умоляя их отвести войска. Но я не могу гарантировать, что они остановятся. Риалла Лоуикер полна ярости и желания отомстить за смерть отца, а лордами-воителями Интернука управляет жадность, а не рассудок. Так что нам надо готовиться к сражению. Оборванные отряды усталых рыцарей немного достигнут. С севера должна прибыть могучая, как северный ветер, армия, несущая помощь народу Мистаррии. Мы должны спасти Мистаррию.
Он долго смотрел на Эрин, затем сказал:
— Я дал тебе повод не доверять мне. Я прошу тебя только об одном. Как у своей новой дочери, я прошу у тебя прощения — и милосердия, ибо я стараюсь платить за свои ошибки.
Эрин изучающе смотрела на Короля Андерса. Его лицо осунулось, он сидел наклонившись вперед, как ребенок, положив локти на стол. Сейчас он так напоминал Габорна, что Эрин почти уверилась, что это один и тот же человек. Казалось, она чувствует силу и искренность его слов. Он действительно хочет спасти Мистаррию.
Но ничто из того, что он до сих пор говорил и делал, не указывало на то, что он что-то большее, чем просто сбитый с толку старик, мечтающий исправить совершенные им ошибки. Ничто не доказывало, что он Король Земли.
— Хорошо, — сказала Эрин. — Я дам Вам еще один шанс.
* * *
После обеда Эрин оставила Селинора, желавшего поговорить с отцом, и отправилась в свою комнату. Глаза ее болели, словно в них было полно песку, а все мышцы ужасно ныли. Ей предстояло еще пережить свои странные ночные грезы.
Она наточила свой длинный кинжал, а затем улеглась на огромную кровать, положив его под подушку. Кровать была мягче, чем любая, в какой ей доводилось спать, и ей казалось, что она тонет в пышной перине — тонет, и тонет, и никак не доберется до дна.
Она проснулась в норе совы. В Другом Мире был рассвет, буря кончилась. Так много солнечного света лилось сквозь крону большого дерева и в нору, что ей впервые удалось толком рассмотреть логово совы.
Оно было очень похоже на нору у подножия любого земного дерева. Перекрученные корни вылезали из-под земли и стелились по полу, а другие образовывали что-то вроде полок над входом. Но это была не звериная берлога. Эрин видела приметы того, что здесь обитает человек. Над лазом было вырезано женское лицо, и другое такое же — в глубине помещения, на толстом корне.
Груда костей белела под насестом, на котором обычно сидела сова. Эрин подошла ближе и наклонилась, присматриваясь. Это были странные кости — останки чудовищных созданий, вроде гигантской рогатой лягушки, и еще другого существа, которое могло быть олененком, если бы не широко расставленные глаза и нелепые клыки. На костях, вперемешку с белыми экскрементами огромной совы, лежали кучки пыли и перьев.
Эрин вгляделась в женское лицо, вырезанное над уходившим куда-то ходом. Это лицо было невероятно красивым. Длинные волосы струились водопадом, обрамляя ход. За ним круто под землю уходил туннель, вымощенный камнем, со ступеньками, ведущими в темноту.
Эрин глубоко вздохнула. Утренний воздух пах слаще, чем летние поля, но в этом запахе был и оттенок мускуса и подземелья. Она ущипнула себя и почувствовала боль. Это был не сон. И в самом деле она никогда еще не чувствовала себя настолько бодрой.
В легендах Другого Мира говорилось, что в начале времен все люди были Светлейшими и жили под Первым Деревом. Эрин гадала: а вдруг это огромное дерево и есть то самое, из легенды, а дыра у ее ног — это дорога к забытому дому. Забытому или покинутому.
