Свет ослепил его. Все кости в его теле содрогались, словно подчиняясь какому-то неведомому ритму. А свет становился все яростнее.
Тени сбежали из туннеля, и Габорн отнял руки от лица, надеясь хоть мимолетно увидеть Всеславного. Но даже если это создание обладало телом, Габорн его не увидел. Это было только неописуемое сияние, ослепительнее полуденного солнца, и Габорн почувствовал, что в любой момент он может растаять или взорваться.
А затем свет пронзил его насквозь. Это было так, будто огненное копье вонзилось ему в сердце, копье, которое выжгло все бывшее в нем зло. Теперь каждый волосок на его коже был полон энергии, а каждая пора источала свет.
Вещи, которых он раньше никогда не мог понять, теперь стали совершенно ясны и понятны — отношения между добром и злом; между людьми, локи и Всеславными.
Пылающий в нем свет был невыносим.
— Я умираю! — воскликнул Габорн в страхе.
Свет начал таять так же безмолвно, как до этого наполнил помещение. Тени начали расти и удлиняться. В туннеле стало темно, словно крылатая птица света отступила перед тенью.
Габорн остался один. Он сидел на полу, тяжело дыша.
Наконец, он успокоился и взглянул на свои руки. Он чувствовал в них невероятную силу, и ему казалось, что сияние по-прежнему освещает его мозг, но никаких физических перемен в себе он не заметил.
Неужели я и в самом деле видел Всеславного? Или это был сон наяву? Если бы здесь были другие люди, они увидели бы то же, что и я?
Но он знал. Он не мог не верить своим чувствам. Это не было сном.
И тогда он встал и снова помчался — все вниз и вниз, в глубины Подземного Мира, неся сияние в своем сердце.
Глава тридцать первая
Самоцветы пустыни
В жадности нет ничего плохого. Это свойство, которое позволило твоим предкам накопить состояние, которым мы владеем сегодня. Если ты хочешь почтить их, наслаждайся жадностью — и сделай себя достаточно сильной, чтобы получить все, чего желаешь.
Советник Лоуикер своей дочери Риалле, в год четвертый
Сверкающие, как самоцветы на фоне черного пепла, Радж Ахтен и его свита лордов из Индопала ехали к лагерю Риаллы Лоуикер.
Его лорды были разодеты в блестящие доспехи, сияющие в солнечном свете такой яркой белизной, что резали глаза, и блестящие золотом, словно только что отчеканенная монета, украшенные рубинами, которые были гораздо краснее крови. Сбруя лошадей и верблюдов была украшена так же ярко, как сами лорды.
Они спускались с холмов, проезжая сквозь земли, которые опустошители разрушили своими заклятиями неделю назад. Мертвые сосны вдоль дороги издавали запах преждевременного гниения, хотя серые иглы все еще держались на черных ветвях. Трава превратилась в жухлую солому и теперь лежала, иссушенная, на земле. Все лозы и кустарники высохли.
Здесь уже неделю не выпадало дождя, и все мертвые травы и папоротники и сосновые леса были теперь сухими, как трут. Искра, высеченная ударом конского копыта о камень, вспыхивала маленьким пожаром вдоль дороги. Один из капитанов предупредил людей, чтобы они остерегались этой опасности.
Радж Ахтен только улыбался. Оставалось всего шестьдесят миль до лагеря Королевы Лоуикер, и на стремительных лошадях, отмеченных рунами силы, на это требовалось не больше часа по утренней прохладе.
Поскольку его глашатаи объявили, что он прибыл для переговоров, Радж Ахтен прямо и гордо восседал на своем сером имперском боевом скакуне, ослепительный в белом шелке.
Он медленно ехал в лагерь. Он не доверял этим северянам, ибо в прошлом люди Лоуикера часто пытались убить его, но он не позволял себе проявить настороженность. Он прибыл под зеленым флагом перемирия и позволял своему обаянию воздействовать на солдат. И хотя он никого не просил о преданности, не раз сильный, отважный воин, лишь взглянув на него, опускался на одно колено, склонив голову.
Риалла сама вышла из своего большого синего шатра и посмотрела на него. Она была широкой в кости и невзрачной, но в ней чувствовалась мужская твердость, что всегда привлекало его в женщинах. Он сразу же понял, какого сорта женщиной она была: зная, что она никогда не сможет состязаться в красоте с утонченными придворными дамами, она вместо этого заняла подобающее место среди лордов и воинов.
Однако когда она взглянула на Раджа Ахтена, ее рот приоткрылся от благоговейного ужаса, она задрожала и нырнула обратно в свой шатер.
Минуту спустя ее управляющий вышел из шатра и объявил:
— Ее Королевское Величество Риалла Вал Лоуикер будет вести переговоры с вами в своем шатре.
Радж Ахтен спрыгнул с коня и уверенным шагом вошел в шатер, как только управляющий откинул полог.
Риалла Лоуикер стояла в одиночестве в центре шатра. На полу была расстелена огромная карта Мистаррии, нарисованная на четырех бычьих шкурах, сшитых в одно полотнище. Она стояла прямо над Каррисом. Карта показывала Озеро Доннестгри на востоке, горы на юге и орды опустошителей, движущихся к ним, что было обозначено маленькой черной деревянной резной фигуркой опустошителя. На западе был Алькайр, где войска Раджа Ахтена были обозначены другой деревянной резной фигуркой воина в белом тюрбане. На севере ее карта показывала Короля Андерса, едущего через Бельдинук, в то время как молодой Король Орвин стремился к югу через Флидс. Но на востоке было нечто, вызывающее удивление.
На Морском Подворье Король Мистаррии был повержен, а на его месте стоял варвар в сером, с державой Интернука на круглом щите.
— Вы осведомлены лучше меня, — сказал Радж Ахтен, глядя на карту. — Кто этот полководец в Морском Подворье?
— Ольмарг, — ответила Риалла. Она тяжело дышала. Радж Ахтен бросил на нее быстрый взгляд. Когда она в первый момент вышла наружу, ее платье с длинными рукавами было наглухо застегнуто выше ворога до самого подбородка. Сейчас она расстегнула верхние пять застежек, давая шанс увидеть ложбинку между грудей.
Радж Ахтен улыбнулся. Он имел тысячи даров обаяния и голоса, и немногие женщины могли устоять перед ним. Более того, он был теперь пламяплетом. В сущности, мощь его господина была в нем. Уже само его присутствие в комнате воспламеняло определенные страсти в обычных людях — похоть, жадность, желание сражаться.
Раджу Ахтену хватило одного взгляда на молодую королеву, чтобы понять: она не может ему сопротивляться. Соединенный эффект его магических сил сокрушил ее.
Он забавлялся. Подступив ближе, он взял ее правую руку и с поклоном поцеловал ее. Сделав это, он не отрываясь смотрел ей в глаза, за исключением того момента, когда он бросил быстрый взгляд на ложбинку между ее грудей.
Ее ответная реакция в высшей степени удовлетворила его. Риалла Лоуикер тяжело задышала, едва он прикоснулся к ней. Ее ноздри раздулись, а глаза закатились, когда он поцеловал ее руку. А когда он взглянул на ее грудь, все ее тело затрепетало в экстазе.
