— Как зачем? Еще спрашивает! Тебя спасать.
— Напрасно беспокоился. Я вполне могу сама о себе позаботиться и не нуждаюсь… — О-ха запнулась. — Но, я… Мне сказали… что ты пошел в усадьбу драться с Сейбром.
— Да что я, сбрендил, что ли? Я тихо-мирно беседовал со стариной А-конконом, и вдруг он заявил, что видел тебя на дороге в усадьбу. Ну я сразу смекнул: ты сама решила свести счеты с этим псом. Безумная идея, должен тебе сказать. Ты, видно, успела позабыть, что это за чудовище. Ни одной лисе в мире не справиться с этой злобной громадиной. Соваться к нему в пасть — это ж надо ума лишиться.
О-ха фыркнула:
— Это верно, надо было ума лишиться, чтобы вообразить — ты хочешь отомстить за меня. Хорошо еще, гуси нас выручили.
— Я? Отомстить? — разошелся еще пуще Камио. — Нет, ты точно с ума сошла. Когда в следующий раз придумаешь что-нибудь в этом роде, ступай прямиком к пруду и сунь голову в воду. Может, все глупости оттуда вымоет. Надо же, решила, что я…
Камио еще долго продолжал бы в том духе, но терпение О-ха иссякло. Она повернулась и направилась в сторону леса.
А высоко в небе гуси, тысячи гусей, перекликались на своем языке, а крылья их с шумом рассекали воздух. Каждую осень они прилетали с севера, чтобы провести холодные месяцы в заболоченных равнинах, раскинувшихся в устье реки. К счастью О-ха и Камио, в этом году они прилетели необычайно рано, — как правило, они появлялись на болотах перед самым наступлением зимы. Увидев знакомые места, гуси поняли, что долгое странствие подходит к концу, их стройные косяки смешались, и они закрыли небо, словно тучи.
Поднявшись на вершину холма, О-ха наблюдала, как крупные птицы опускаются на илистый берег реки. Стая все время была в движении, гуси без умолку переговаривались, и то один, то другой, вытянув голову на длинной шее, высматривал приятеля или родственника, с которым не виделся с начала перелета.
— Не знаете, как такой-то, долетел? — должно быть, спрашивали гуси. — Я говорил с ним, когда мы пускались в путь, но с тех пор, как возглавил стаю, потерял из виду! О, вот и он! Жив-здоров! Привет, старина!
Крылья гусей устали, натруженные мускулы ломило, но сердца птиц были охвачены радостью. Не всем удалось добраться до теплых краев. Погибло немало больных, увечных и старых, а некоторые утратили присутствие духа и сложили крылья над пучиной океана. Отставшие все еще подлетали по двое и по трое. Долгие, долгие часы, а то и дни летели они над океаном, большими клиньями или маленькими стайками, летели, подбадривая друг друга:
— Давай, давай, приятель, осталось лишь несколько взмахов крыла. Соберись с силами. Земля совсем близко.
— Ты — твердишь — это — давным-давно…
— Твердил и буду твердить. Мы почти у цели. Почти. Я вижу берег. Честное слово. Взгляни, взгляни. Только не вниз — внизу вода.
— Вода — вода — без конца — вода — волны — пена — смерть. Я так устал… так устал… Крылья… не слушаются… я так устал…
— Прекрати ныть. Смотри вперед. Видишь, там на горизонте, темная полоска. Это земля.
— Туча. Это туча.
— Нет, земля. Я уже вижу прибрежные скалы. А вон и птицы. Посмотри, посмотри, разве это морские птицы? Мы у цели. Мы долетели.
— Земля? Правда земля?
— Да, да! Она выступает из тумана. Забудь про океан. Забудь о воде, думай только о земле. О благодатной земле. Там нас ждет радость. Там нас ждет отдых. Думай об этом. — Мы долетели, долетели! — испускал радостный клич гусь-оптимист. — Все трудности позади. Я же говорил!
— Может, и долетели, — бормотал мрачно настроенный гусь. — На радость здешним лисам. Им теперь будет чем перекусить.
О-ха долго смотрела на гусей. Да, выдержать такой путь не легко, думала она, тут требуется много сил, и телесных, и духовных. А главное, зачем это испытание? Почему бы птицам не остаться у себя, на родине? Ну а если зимы там слишком суровые, что им мешает навсегда поселиться в здешних краях? Но у гусей, как видно, свои соображения на этот счет. Неведомые всем остальным причины влекут их в путь. Наверное, огромные птицы жить не могут без риска и крылья их требуют полета. Кто только их разберет, этих гусей?
Потом мысли лисицы вернулись к Камио. Что ни говори, он спас ей жизнь, а она даже не удосужилась его поблагодарить. Язык не повернулся. И почему только этот Камио так затрудняет ей жизнь?
Кто только их разберет, этих лисов?
О-ха возвратилась в барсучий городок, в свою спальню, не забыв проделать перед выходом все предписанные лисьими традициями ритуалы. Она как следует отдохнула, а ночью, при свете луны, отправилась на ферму и стащила цыпленка. Хваткий крепко спал, и лисица надеялась, что бедолаге-сторожу хорошенько достанется, когда люди обнаружат пропажу. У себя в спальне она дочиста обглодала цыплячьи кости, а перья разбросала по полу. Там уже и так хватало всякого хлама, и Гар, зайдя к ней, недовольно воскликнул:
— Ну и грязища у тебя! Неужели тебе самой не противно?
О-ха удивленно огляделась вокруг, словно в первый раз заметила кучи объедков и прочей дряни:
— Да, не очень чисто. Боюсь, мы, лисы, не умеем наводить порядок.
— Да уж, — проворчал Гар. — А, это что? Уже успела прикончить одного из гусей, что прилетели сегодня? Проворна!
— Вот еще! — Ответ прозвучал более резко, чем хотелось О-ха. — Нет, Гар, это не гусь. Я больше никогда не буду трогать гусей.
Барсук выгнул спину и бросил на нее недоуменный взгляд, не требуя, однако, никаких объяснений. Должно быть, про себя он озадаченно бурчал:
«Кто только их разберет, этих лисиц?»
Оскорбление, страшное оскорбление! Если бы Сейбр, подобно людям, умел плакать от досады и унижения, он, конечно, ревел бы в два ручья. Однажды этой лисице уже удалось опозорить его, ускользнуть из-под самого его носа, но во второй раз… Нет, это слишком! Эта тварь опять его перехитрила. Похоже, ей понравилось над ним издеваться! Зачем, спрашивается, она явилась в усадьбу? Всякому ясно. Решила поднять его на смех. Выставить на позор перед людьми. Ничего, он вырвется из-за ограды, и тогда посмотрим. Во что бы то ни стало он отыщет эту лисицу и ее приятеля-мерзавца. Они отплатят ему за тот стыд, который он испытал, вернувшись к хозяину ни с чем.
Все люди-самцы, гостившие в усадьбе, смеялись над его хозяином, хозяином пса-недотепы! Он, Сейбр, прекрасно уловил злорадные нотки в их лае. А хозяин в свою очередь задал трепку неудачливому охотнику. Сейбр вынес наказание стоически. Он знал: хозяйская палка заслуженно прогулялась по его спине. Да, своей нерасторопностью он запятнал позором не только себя, но и хозяина. Но ничего, час мести близок. Сейбр будет рыскать по улицам города, по полям и лесам, пока не отыщет ее, проклятую лисицу. Некоторые из его знакомых собак, заходивших в усадьбу с визитом, свободно разгуливали по городу и окрестностям. От них он узнал имя обидчицы. О-ха, так звали эту гнусную тварь.
