— Маугли. Ну-у, в Индии одного медвежонка волчья семья воспитала. С волками жил, по-волчьи выл, с ними охотился.
— А потом?
— Потом вырос, ушёл в медведи. Но всё равно умел кого угодно по нюху выследить.
Медвежата вздохнули: жалко, что Бхалу не Маугли. Что вот теперь делать? Поглядывали на Аксинью Потаповну — неужели и она не знает? Но вожатая только безмятежно помалкивала.
И вдруг Умку осенило:
— Надо расспросить! Язык, говорят, до полюса доведёт!
Всё же не зря Умка считал, что получил имя от слова «ум». Отличная идея.
— Йес! — подхватил Тедди. — Как я забыл — опрос свидетелей!.. А кто у нас свидетели?
И тут на глаза ему попался свидетель: синичка прилетела на берёзу за новым клочком шерсти.
— Птица, птица, погоди! — обратился к ней юный барибал. — Тут вчера ходила медведица с медвежонком — куда они направились?
— Мне что за дело, много вас тут шатается, — ответила пичуга.
— Вспомни, пожалуйста, — взмолилась Настёна. — Это я была здесь с мамой и братиком. И отстала. Нам их надо найти — красивая мама и братик, на меня похож.
— Все медведи на одно лицо, — заявила птичка. — То ли дело мы, синицы, — все разные.
Что возьмёшь с такого свидетеля… Эх, кого бы ещё расспросить?
Новый свидетель не заставил себя ждать, выйдя из-за куста.
— А я всё видела, а я всё знаю! Если хорошо попросите, даже помогу.
Опять Маха-Росомаха! Нет, спасибо, такой свидетель нам не нужен!
Панда отвернулась, Бхалу фыркнул, а Умка сказал недовольно:
— Припёрлась.
— Что, не умеете вежливо попросить? — ехидно улыбнулась Маха. — Ладно, так и быть, пойдём, девочка, я отведу тебя к маме.
Настёна ещё не имела знакомства с Росомахой и готова была ей поверить.
— И к маме, и к братику, — продолжала обманщица. — Пойдём со мной, ну этих разноцветных, не любят они нас…
— Это почему не любим? — возразил Бхалу, заслоняя собой Настёну.
— Любим и уважаем… — произнёс Тедди и с угрозой двинулся на Росомаху.
— Берём за хвост и провожаем! — закончил в рифму Умка, тоже делая шаг вперёд.
— Бе-бе-бе! — Роз-Мари попятилась, вздыбив хребет. — А вы… А вы — ведмеди клешоногие! Смелые — все на одну! Посмотрим, посмотрим! Вот скоро прилетит из-за моря Зелёная Росомаха! И привезёт росомах целый полк: синих, жёлтых, красных! Тогда мы такой шорох наведём — все на ёлках сидеть будете, поняли?
Эти слова она кричала уже на бегу, улепётывая. Но медвежата гнаться не стали — так, потопали вслед для острастки.
И конечно, не видели они слёз на росомашьих глазах. Что за слёзы? Да дело в том, что Маха была совершенно одинока и очень завидовала разноцветному медвежьему братству. Но жить в дружбе росомахи не приспособлены. Очень уж вредны характером. Какой ещё из них полк — и две-то росомахи если встретятся, перегрызутся. Такова их природа, лей слёзы, не лей.
— А вдруг она в самом деле видела моих? — сокрушалась бурая медведевочка Настёна. — Что вот теперь делать?
— Ждать!
Этого голоса Настёна ещё не слыхала — голоса бабушки Коалы.
— Никуда не ходи, там и жди, где потерялась! — изрекла мудрая бабушка, сидя на ветке берёзы и вычёсывая спину задней лапкой. — Мама сама придёт.
И все поняли: Коала права. Ведь мама Ксюша тоже переживает, тоже хочет найти дочь. И конечно, будет искать не по всем лесам и тундрам, а там, где потеряла. Значит, придёт! Аксинья Потаповна безмятежно улыбнулась — она и сама думала так же, но хотела, чтобы медвежата дошли своим разумом.
— Да, а если не догадается? — подумала вслух Настёна.
— Не догадается, так птицы подскажут, — ответила ей знакомая синица. (А может, не та, а другая? Кто их различит…)
— Как же птицы её найдут, если вам «все медведи на одно лицо»? — поинтересовался Тедди.
— Все! — подтвердила птаха. — Только ваше семейство приметное, разномастное. Вот всем другим про вас и растрезвоним. — И она снова упорхнула, унося мягкий клочок серой коальей шерсти — экзотический утеплитель для зимнего гнезда.
Медвежата повеселели. Конечно, всё будет хорошо, надо только подождать. А пока можно в догонялки поиграть в лабиринтах под рябиновыми кустами. И покачаться на упругих ветвях. И на рыбалочку сходить, — по счастью, речка рядом. И побороться, помериться, чья пасть шире. (Точно так и взрослые медведи мерятся — у кого шире, тот и главнее.)
А когда медвежата умаялись, то улеглись на отдых.
— У-у-ух, сейчас бы сказочку, — мечтательно вздохнул губач Бхалу. — Страшненькую.
— Вообще-то я знаю одну страшную историю, — сказала Настёна. — Только это не сказка, а правда было.
Мифы медведей мира
Три человека
Одна маленькая медведевочка отстала от мамы и заблудилась. Ходила по лесу, ходила, очень устала — просто уже лапы не держат. Вышла на опушку. А там стоят домики — человеческие берлоги…
— Знаю, это «кемпинг» называется, — вставил Тедди.
— …видит — в крайнем домике дверь открыта, пахнет чем-то съедобным. Собаки нет. Медведевочка осторожно заглянула и вошла. А жили в домике три человека. Самый страшный и самый главный, человек-отец, был всегда сердитый и всегда ходил на задних лапах. Вторая, поменьше, — мама-человечиха. Она тоже всегда ходила на задних лапах.
— Это они как пингвины, — кивнула Коала. — Живут парами и на двух лапах ходят. Только без перьев.
— А некоторые люди и на передних лапах умеют ходить, — добавила Панда.
— Нет, эти на задних, — ответила Настёна. — Только обоих людей дома не было, они как раз отправились гулять в лес. Вот зашла медведевочка, огляделась, принюхалась. И видит — еда стоит, в баночках, бутылочках. Люди, когда едят, садятся на пеньки, а еду перед собой ставят. Медведевочка села на пенёк по-человечески — неудобно. Лизнула красную еду из баночки — ой, ой, язык жжёт! Понюхала еду из другой баночки, серую пыль, — в носу как защипало, как она расчихалась! Аж слёзы побежали. Не понравилась ей людская еда.
Тедди недоуменно пожал плечами: у них в Америке люди вкусно кормятся.
— Но напоследок решила девочка ещё одну еду попробовать, белую, из бутылочки с соской. И вкусно оказалось, сладенько, как мамино молоко из титеньки. Так она всё и высосала, насытилась и спать захотела. А спят люди не на земле и не на травке, а на высоких таких лежанках. Забралась девочка на одну — ворочалась, ворочалась, лежанка скрипит, колышется, никак не улечься. Полезла на другую лежанку — лезла, лезла, так и не залезла, только тряпку стянула. А на третьей лежанке спал маленький человеческий медвежонок, Мишутка.
