Илья Матвеевич видел, как разрастается вокруг бледно-сиреневое сияние. Источник искусственного тяготения — потенциальная угроза любому космическому кораблю — приближался, но управляющая им автоматика не реагировала на появление небольших кристаллов, которые были идентифицированы как не несущие потенциальной опасности метеоритные частицы.
— Илья… Пора. — Голос Эллен впервые дрогнул, все же выдав волнение.
— Я готов.
Он уже знал, как это должно происходить. Однажды он решился на подобный поступок, не имея поддержки мнемоника. Нырнуть в радужные воды информационной реки Интерстар было, наверное, во сто крат опаснее, чем… отделиться от логра, превратившись в матрицу импульсов, шифрующую его личность.
Энергетическая нейросеть.
Прозрачный пузырь остался позади, панорама космоса померкла, и в этот момент, оказавшись в абсолютном мраке, он внезапно ощутил приступ неконтролируемого страха перед Бездной, остро почувствовал, как необходима сейчас та самая иллюзия техногенной оболочки, которая при жизни вселяла в рассудок уверенность в своих силах…
Воображение.
Фантазия. Нечеткая логика.
Опасные и одновременно — спасительные игры рассудка.
Он ощутил покалывание в запястьях, затем в области затылка…
Свет.
Глянцевитая змея оптического кабеля притаилась на плече.
Не может быть…
«Может…» — шепот системы был голосом Эллен, и Горкалов с облегчением ощутил, как вокруг его сознания смыкаются привычные оболочки из керамлита, сервоприводов, кибернетических систем.
Он был в рубке «Фалангера».
Мощь.
Титаническая мощь. Привычные ощущения полного слияния с сервомеханизмом, сотни датчиков, передающие разуму информацию об окружающем, керамлитовая броня, как вторая кожа, жаркое ровное дыхание реактора, отраженное в рециркуляции охлаждающих систем.
Шаг.
Шаг в неведомое, ибо он уже находился внутри чуждой системы.
— Ты движешься по оптическому кабелю, — пришел голос Эллен. — По крайней мере, это его аналог.
— Сенсоры не передают никакой информации. Тьма.
— Кабель не несет посторонних сигналов. В нем только ты. Осторожно, он не бесконечен.
Снаружи царила лишь вязкая тьма, в которой бледными, едва ощущаемыми контурами просвечивали непонятные рассудку оттенки серого, очевидно, обозначавшие распределение очень слабых энергетических потоков.
— Илья, ты внутри. Осмотрись. Я подключаю резервный логр-компонент. Теперь ты — наша точка входа.
Илья Матвеевич понимал, о чем идет речь. И ему было страшно. Не потому, что последствия вторжения в чуждую систему могли оказаться фатальными, — все они добровольно пошли на осознанный риск. Страх имел иную природу. Его корни уходили далеко в глубь сознания, где жила память полковника Горкалова — боевого офицера, прагматика, логика, не умевшего мечтать, не находившего подобное занятие целесообразным…
Что сделал Илья, когда попал в логр?
Создал пески пустыни, возвел барьер отрицания вокруг крошечного оазиса своей души?
«Ты боялся дать волю своим порывам, потому что обуздывал их ВСЕГДА».
На фоне мыслей промелькнул образ: усмешка Кригана в обрамлении черноты.
Вот кто не переставал жить.
«Эллен, включайся… Мало быть смелым и логичным».
«Я здесь, Илья».
Вспоминай. Все, что ты знаешь о кибернетических системах, принципах передачи данных, вспоминай энергии, которые ощущала, когда была мнемоником.
«Вернись в логр, Илья», — внезапно потребовала Эллен. — «Ты не готов к такому испытанию. Ты ничего не видишь. Даже я не различаю связей в этом наслоении сумрака».
«Нет. Вспоминай». — Илья не упрямился, он не мог поверить, что выхода нет и в их план закралась фатальная ошибка.
«Пусти меня вперед. Я справлюсь».
«НЕТ. Кто будет поддерживать твою матрицу, Эллен? Я не мнемоник. Давай же… Мы не можем медлить».
* * *
Лиза не испытывала затруднений, с которыми столкнулся Горкалов.
Она первой поняла, что необходимо делать, — помог недавний стресс, испытанный при первом знакомстве с адаптивным пространством логра.
Ее тоже встретила чернота, такая же непроницаемая, чуждая, непонятная, как некоторое время назад, когда сгусток ее сознания парил среди пустоты и рассудок не находил точки опоры ни в прошлом, ни в будущем, ни в настоящем.
Логр изначально был так же чужд сознанию Лизы, как это устройство неведомой расы, куда она попала сейчас.
«Лиза, ты вошла. Подключаю резервный логр-компонент», — услышала она мнемонический голос Сэма.
Она вновь ощущала себя духом, ее сознание опять требовало определенности, и возникшее стремление внезапно, критически повлияло на намеченный заранее план действий.
Илья Матвеевич ошибался. Они все ошибались. Ни подготовленный ко всякого рода неожиданностям боевой офицер, ни хладнокровный мнемоник, ни кибрайкер в лице Кригана… никто из них не мог постичь этого мрака, суть которого — полное непонимание чуждой структуры, отсутствие аналогий…
Она испугалась… Чувство граничило с шоком; вязкая тьма, в которой серыми змейками проскальзывали непонятные тени, тянула ее в себя…
Лиза инстинктивно отшатнулась, но чернота уже объяла ее… грозя поглотить разум.
— Беги! — отчаянный крик Сэма пробивался издалека, словно шел через слой ваты.
Резервный логр. Он предназначался для бегства, был задействован на тот случай, если матрице личности будет грозить разрушение, а собственный носитель окажется недосягаем.
Лиза не могла отступить. Это было бы поражением, крушением всех надежд, обернулось бы гибелью людей. Она уже однажды теряла надежду, и для нее поддаться чувству собственной беспомощности было бы во сто крат хуже мгновенной, безболезненной смерти.
Чернота окончательно объяла ее, окружила со всех сторон, закручиваясь вокруг серыми змейками безликих энергий.
Лишь сзади сияла точка входа в резервный логр.
Лиза не побежала. Она инстинктивно поступила иначе, вспомнив, как структура созданной логрианами виртуальной оболочки легко и непринужденно адаптировалась под ее мысли.
В данный момент она не размышляла, а чувствовала. Жуткий, пугающий мрак и абсолютная тишина, неспособность видеть, осязать толкнули ее на неожиданный шаг.
— Сэм, соедини меня с резервом! Нужен устойчивый канал передачи данных!
— Лиза, ты должна отступить. Все будет хорошо… Мы попытаемся снова…
— Все отвратительно, милый. Обеспечь мне канал телеметрии в резервный логр!
