Как только они вошли в терминал, мама сразу направилась к стойке охраны. Ее хромота была уже почти незаметна. Можно было скорее отнести ее на счет попавшего в туфлю камешка, чем вывиха лодыжки. За столом сидел Мэнни, начальник охраны аэропорта. Сколько Билли его помнил, приятный старикан, но иногда Билли казалось, что он совсем не в курсе современных требований к безопасности в аэропортах.
Завидев подходящую маму Билли, Мэнни поднялся.
— Здравствуйте, миссис Баннистер.
— Мэнни, Джаред здесь?
— Нет, миссис Баннистер, — ответил Мэнни, подтягивая свою наплечную кобуру и выходя из-за стола. — Он недавно уехал. Как только ваш сын позвонил, я послал человека в ангар, но там никто не видел машины, о которой он говорил.
— Можно нам пройти к самолету?
— Конечно. Я сам вас провожу. Только позвоню сначала моему человеку, спросить, все ли в порядке.
Мэнни снял трубку телефона и набрал двузначный номер.
— Джерри? Как там? Хорошо. Ты обыскал самолет? Отлично. Я веду миссис Баннистер. — Он положил трубку и взял тележку, стоявшую за стойкой. — Идемте.
Когда Билли опустил коробку и книгу на тележку, взгляд его упал на обложку книги. Старая, ветхая кожа была покрыта сетью мелких трещин, сквозь которые едва проступали буквы. Ему трудом удалось их разобрать: Fama Regis. Хм, когда папа показывал мне книгу, я не видел названия. Надо запомнить, чтобы потом спросить у него, что это значит.
Взявшись за ручку тележки, Мэнни повел их через зал ожидания к выходу на противоположной стороне. У фонтанчика возле дверей Билли задержался, чтобы хлебнуть прохладной воды, а потом бросился догонять остальных.
Когда они снова попали на улицу и холодный ветер захлопал в его тонких коротких рукавах, Билли сцепил руки на груди и стал зябко потирать плечи. За всеми этими событиями он и не замечал отсутствия свитера, но теперь жалел, что не прихватил из дому еще что-нибудь потеплее. Ну да ладно, зато его свитер очень пригодился Бонни. Он посмотрел на нее. Бонни шла, опустив голову и прикрыв веки, так что он не мог разглядеть ее выражения, но сжатые скулы и морщины на лбу выдавали ее боль. Билли снова сцепил руки и поежился. Почему боль Бонни так отзывалась у него в сердце? В конце концов, они были едва знакомы. Их связывали только какие-то таинственные драконьи предки, а у него было чувство, что он знает ее целые столетия, как будто их случайная встреча на школьном дворе дала толчок приключению, уходящему корнями в прошлое, как само время.
Бонни взглянула в сторону Билли с мимолетной, сквозь боль, улыбкой. Ее мокрые измученные глаза потемнели. От печали? От одиночества? Он чувствовал, что она наконец готова обнажить то, что ее гнетет и сокрушает, но не первому встречному, а кому она доверяет, кто бы ее понял. До сегодняшнего дня ей не с кем было поделиться — ни матери, ни отца, и, кажется, друзей в школе у нее тоже не было.
Билли хотелось приобнять ее за плечи, как бы говоря: я с тобой, не переживай; но он не знал, как она это воспримет. Совершенно невинный жест, как в машине, когда они держались за руки, но поймет ли она? Она тоже его обняла, когда падала, потеряв равновесие, но было ли еще что-нибудь в ее теплом объятии? Что, в самом деле, на уме у этой девочки-дракона? Можно ли ей доверять? Кто она такая, наконец?
Недавние откровения относительно его собственного родства с драконами омрачили его рассудок. Теперь он не мог доверять даже собственным чувствам, откуда ему было знать, что внутри у нее? Но если на душе у нее такой же удушающий мрак, то он, наверное, мог бы обнять ее, чтобы подбодрить. Однако из-за всех этих порезов на плечах ей, может быть, будет неприятно его объятие или даже прикосновение. Да, слишком много порезов. Конечно, ей это не понравится. Он с силой отшвырнул подвернувшийся ему под ногу булыжник.
Пройдя сотню ярдов по широким цементным полосам, чередующимся с газонами, они пришли к большому ангару, такому знакомому для Билли. Хотя это был всего лишь простой удлиненный гараж, он обрадовался, увидев этот серый металлический сарай, рабочее место отца, где было безопасно и спокойно. Здесь он провел много летних часов, здесь они с отцом много раз летали, и он даже помогал ему с «сессной». Обычно они с мамой шли напрямую к самолету, но сейчас, из-за опасности, их сопровождали.
Служба охраны аэропорта всерьез восприняла предупреждение. Открыта была только наружная дверь в ангар, которую сторожил охранник в униформе, Джерри, как назвал его Мэнни. Хотя Билли не был с ним знаком лично, он, кажется, видел его раз или два.
Но не успели они войти в ангар, позади раздался громкий призывный вопль. Все обернулись и увидели высокого атлетически сложенного человека, быстро бегущего к ним.
— Мэрилин! Билли!
— Папа! — Билли бросился навстречу, чувствуя, как гора свалилась с плеч. На мгновение он забыл обо всех тайнах; внутренний дракон спрятался, а вместо него появился маленький мальчик, прыгающий на шею отцу. Даже осенний холодок отступил, когда его обняли сильные отцовские руки, источавшие благословенный жар чистой любви.
Но когда жаркой волной обдало лицо Билли, во рту снова проснулась жгучая боль, а с ней пришла и боль обмана. Этот самый человек, эти самые руки тысячу раз укладывали его спать, обнимая перед сном, и прогоняли монстров из-под кровати. Сколько раз, рассказывая ему на ночь сказку, имел он возможность все ему объяснить, подготовить сына к тому, что он должен был, так или иначе, однажды узнать о себе. Но он не сделал этого.
А может быть, он и сам монстр? Был ли он добрым драконом? Каким бы неправдоподобным это все ни выглядело всего несколько дней назад, но теперь каждое слов этого дракона, каждая эмоция на его лице вызывали подозрение в скрытой лжи. И хуже того, дракон, таящийся в собственном теле Билли, снова начал его настигать.
Билли отстранился и повернул голову, смотря в сторону, чтобы не видеть отцовских глаз. Он знал, что до сих пор любит его, но как бы издалека, как будто этот человек перестал быть его отцом. Ему становилось жутко от одной этой мысли, но он ничего не мог с собой поделать. Казалось, что когти гнева разорвут его сердце надвое. Это крепкое мужское объятие было ему приятно, но оно каким-то образом распалило в нем жгучий драконов огонь.
Мэнни, стоявший у двери ангара, сказал:
— Думаю, я вам больше тут не нужен.
Он повернулся и медленно пошел обратно в терминал, оставив тележку в ангаре. Джерри по его кивку тоже двинулся к другому ангару.
Мама с папой обнялись и нежно, даже страстно, поцеловались.
— Что мы пережили — ты не поверишь, — вздохнула мама.
— После расскажешь, хорошо? — ответил отец, поворачиваясь, чтобы поприветствовать их спутницу. — А это, должно быть, Бонни.
Бонни через силу улыбнулась и поглядела на него с любопытством.
— Как вы догадались? — Волосы у нее были в беспорядке, на горящих щеках остались следы высохших слез, от чего она не так хорошо выглядела, чем ей, возможно, хотелось бы.
