— Надеюсь, Бонни, что эта машина не слишком тебя разочарует. Это «сессна-караван». Она не такая маневренная, как дракон, но для моей работы она подходит гораздо больше. Я развожу по совещаниям директоров разных корпораций, иногда группы скайдайверов или срочные грузы.
— Мальчики, пока не оборачивайтесь, — предупредила их мама Билли. — Я посмотрю, что у нее на спине под рубашкой.
«Мальчики» послушно смотрели вперед, слушая, о чем говорят сзади.
— Как аккуратно обработаны отверстия для крыльев, — заметила мама Билли ласковым и заботливым голосом. — Ты сама их обметала?
— Да. Меня научила моя мама.
— Я продену твои крылья обратно. Они вроде больших петель, верно? Я смотрю, ты и потайные «молнии» вставила.
— Да. Надо было сделать их большими, чтобы я могла сама снимать и надевать рубашки.
— Удивительно! И как же тебе удалось сохранять их в секрете от своих приемных родителей?
— Они почти не обращают на меня внимания. Я думаю, они стоят в очереди, чтобы взять другого ребенка, помладше. Так что я у них только на время.
— А как ты очутилась в Кастлвуде? Мы знали, что Хартанна живет где-то на северо-западе и что у нее есть дочь, но очень давно не получали от нее вестей.
— Ну… долго рассказывать.
— Хорошо. Сейчас я обработаю тебе порезы.
Несколько секунд все было тихо, потом Бонни тихо застонала:
— О-о-о…
— Извини. Это, наверное, перекись водорода жжет, хотя не должна бы. У тебя один длинный порез у основания левого крыла, но насколько он глубок, сказать трудно. Крыло тоже поранено, но перелома, кажется, нет.
— Я думаю, вы правы. Похоже, что просто ссадина. — Некоторое время продолжалась молчание, потом Бонни, немного повеселев, спросила: — Мистер Баннистер, а какой груз вы везете сейчас?
Билли хотел оглянуться, чтобы посмотреть в грузовой отсек, но вспомнил, что оборачиваться нельзя. Он догадывался, что Бонни таким образом пытается отвлечься от боли, и надеялся, что отец ей поможет. Он был не слишком-то разговорчив, очевидно, раздумывая над своими тайнами. И даже сейчас он медлил с ответом.
Билли представил себе их грузовой отсек. Из задней части Мерлина убрали сиденья, освободив место для грузов. В передней части остались шесть пассажирских кресел и два кресла пилотов. Он представил себе аккуратные ряды деревянных немаркированных ящиков у них в хвосте.
— Там ящики с экземплярами Библии, — наконец ответил его отец. — Я собирал их несколько месяцев. Завтра я собирался отвезти их в Атланту. Там их заберет миссионерское общество и тайно перебросит в закрытую страну.
— Значит, вы почитаете Библию, — заметила Бонни. — А мне мама говорила, что нет.
Билли ждал ответа, но ответа не последовало, только лицо у отца покраснело, и он велел им приготовиться.
— Все пристегнули ремни? Мы взлетаем!
— Мы закончили, — ответила мама Билли, — и надели рубашку. Когда мы ляжем на курс, я заправлю ей крылья обратно.
«Сессна» стала набирать скорость, плавно катясь по взлетной полосе, точно роскошная машина по федеральной трассе, а потом без усилий оторвалась от земли. Хотя Билли летал много раз, но на взлете у него всегда захватывало дух. Сила, вдавливающая его в кресло, и волнение от сознания растущей внизу пропасти заставляли его с бьющимся сердцем сильнее сжимать ручки кресла. Пусть любой полет таил в себе риск, но сидеть здесь было значительно спокойнее, несмотря на порывы встречного ветра, чем болтаться в руках у Бонни.
После нескольких мгновений молчаливого подъема отец снова заговорил, повысив голос, чтобы перекричать жужжание пропеллеров:
— Ну вот, мы на пути в Хантингтон.
— Хантингтон? — удивился Билли. — Почему Хантингтон?
— Потому что у меня нет там знакомых пилотов, и трудно ожидать, что я туда полечу. И мне не хотелось бы вывозить Бонни из Западной Вирджинии. Я не знаю, каковы законы насчет перемещения чужих приемных детей, но мне не хочется угодить под статью о похищении ребенка. Так или иначе, у нас там будет достаточно времени, чтобы все обговорить.
— Ну конечно! — согласился Билли, морщась от вызывающего тона собственных слов. Он вовсе не хотел начинать спор, просто так получилось.
— Ладно, — сказал папа. — Давай ты первый.
Билли продолжил свой рассказ, иногда перебиваемый замечаниями мамы, так что о себе он больше помалкивал. Особенно не хотелось упоминать о том, как он извергал огонь, но мама, конечно, не смолчала.
— Значит, теперь уже и до огня дошло? — спросил папа.
— Да, и боль адская.
Отец взял маленький фонарик с полочки на приборной доске.
— Мы легли на курс, так что можно посмотреть. Наклонись ко мне и открой рот.
— Ага. — Билли разинул рот пошире и даже высунул язык. — А-а-а-а-а!
Папа включил фонарик и стал светить ему в рот, одновременно что-то бормоча. Билли видел только двигающиеся глаза отца и блестящую серебряную ручку, которая ходила туда-сюда. Похмыкав, отец убрал фонарик и шлепнул Билли по подбородку, показывая, что рот опять в его распоряжении.
— Похоже, у тебя начинает формироваться чешуя. Но она пока еще мягкая.
Билли лизнул саднящее нёбо.
— Неужели должно так болеть?
Отец швырнул фонарик на полку и оглянулся на жену, которая помогала Бонни упрятать крылья обратно под рубашку.
— Трудно сказать, — ответил он. — Раньше мне не приходилось растить метисов, но в прежние времена, когда молодые драконы начинали плеваться огнем, они скакали от боли, точно щенок, угодивший в кипяток. — Он откинулся в кресле и вздохнул. — Это было давно, но со мной, кажется, было то же самое.
Билли слегка помассировал живот обеими ладонями.
— А как узнать, что идет огонь? То есть… Я не собирался, оно само.
— Потому что ты был очень расстроен. Когда я был драконом, то я против воли изрыгал огонь, когда бывал рассержен или напутан.
Билли содрогнулся и рассмеялся, чтобы скрыть неловкость.
— Когда ты был драконом? Так странно это слышать, особенно после всех этих лет.
Сделав глубокий вдох, отец не торопясь выдохнул.
— Всех этих лет? — переспросил он с мягкой и грустной улыбкой. Затем кивнул, глядя на Билли. — Ты прав. Эти несколько лет — вся твоя жизнь, но для меня они — как несколько коротких дней. Напрасно я так долго скрывал от тебя правду. Я не понимал, что это может быть опасно.
Минуту или две все молчали, слушая громкое гудение пропеллеров и ожидая, когда отец Билли снова заговорит.
— Ты рассказал мне свою историю, — наконец продолжил он, — теперь моя очередь. — Отец взял микрофон из гнезда на приборной доске. — Двигатель сильно шумит, так что мы как раз сможем протестировать нашу новую систему громкого оповещения. Готовы?
