— Получается, что огненное дыхание — не единственная твоя драконья черта.
— А что еще я умею? — со смехом спросил Билли. — Прибежать в последнюю минуту, когда кто-то уже испугался до полусмерти?
Дракон рассмеялся, и что это был за смех! Веселый грохот прокатился по пещере, земля затряслась у них под ногами, дрожь передалась вверх по коленям и бедрам, и от этой щекотки они хохотали все вместе, пока слезы не покатились у них по щекам.
С минуту Билли чувствовал себя беззаботным, как в старые добрые времена. Но это не могло продолжаться долго; темная тень снова проникла в его сознание. Он вспомнил, что старые добрые времена безвозвратно прошли.
Он положил Хэмбона на пол и встал во весь рост против дракона.
— И что теперь? Охотник соберет войско, чтобы племя истребить? Пророчество исполнилось? И воинство выйдет на битву с тобой?
Клефспир нагнул голову, чтобы взглянуть сыну в глаза:
— Значит, ты пришел разобраться. Тогда ответь мне: где в пророчестве идет речь о тебе?
Билли посмотрел на маму, отчасти желая увидеть ее выражение, отчасти потому, что дракон, кажется, видел его насквозь. Как бы неприятно это ни было, он заставлял себя смотреть ему в глаза.
— Наверное, я — дитя сомнений, — тихо ответил он.
— А почему ты дитя сомнений?
— Потому что я сомневался в вас с мамой. Ты никогда не говорил мне, что был драконом, и я не знал, могу ли я верить тебе снова. У меня было чувство, что я вообще не смогу никому доверять.
— А теперь доверяешь?
Билли зашаркал ногами, потупившись в черный угольный пол.
— Я… я не знаю.
— Тогда почему ты меня так упорно искал?
— Из-за того, что сказал профессор Гамильтон. Он сказал, что нельзя понять Новый Завет, не поняв Ветхого, и тогда я подумал о тебе. Я не мог тебя узнать, пока не понимал, кем ты был раньше.
Дракон пристально изучал лицо Билли, проникая своим драконьим взглядом в каждую его мысль. Затем он низко зарокотал:
— Теперь, когда я не живу с вами, ты остаешься у мамы единственным защитником. Так почему ты полез под пули?
Билли едва не поперхнулся воздухом, но заставил себя ответить:
— Н-ну как ты сказал. Чтобы защитить маму, как ты защитил нас в самолете. — Он снова судорожно сглотнул и попытался сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Это был благородный поступок. Так должен поступать бесстрашный и достойный доверия мужчина.
Дракон сунул свой нос к носу Билли, дыша ему в шею горячим сухим паром, и спросил, не грохоча, но мягко мурлыкая:
— Но это ведь не все, верно?
От его теплого и ласкового дыхания Билли перестал дрожать.
— Верно. Но когда мы с отцом… с тобой… летели в самолете, ты знал, что пророчество должно исполниться, и не боялся, что тебя застрелят.
Дракон отодвинул голову, но лишь слегка.
— А ты не боялся?
Билли снова сделал глубокий вдох:
— Я тогда здорово струхнул, но я думал, то есть догадывался, что я ведь тоже часть пророчества. А если так, то все будет хорошо. А если нет, если все это неправда, что ж… тогда мне было бы все рано, что со мною будет.
— А что там о тебе говорится?
Билли снова зашаркал ногами по полу.
— Мне кажется, я знаю, но… — Он осекся.
Клефспир высоко поднял голову.
— Мне тоже кажется, что ты знаешь. — Дракон помолчал, но затем его кроваво-красные глаза вспыхнули пламенем, голос снова зарокотал: — Охотник вернется, и я должен сразиться с ним. Я не знаю, когда это произойдет.
Билли съежился от внезапного грохота, а от вида горящих глаз у него подогнулись колени. Слова Клефспира вызвали у него новые вопросы, но он не сразу решился их задать. Он сел и тихо проговорил, словно надеясь, что никто не услышит:
— А ты победишь?
Клефспир снова нагнул голову:
— Пророчество гласит, что победит вера. Это все, что мне известно.
Билли только сейчас заметил, что его ладонь лежит на чешуе дракона. Через кожу передавались его чувства — смесь тепла и холода.
Он посмотрел на Хэмбона, который удобно устроился и не собирался никуда уходить.
— Наверное, нужно вернуть Хэмбона мистеру Хэтфилду. Ну и разозлится же он, когда увидит, что его чемпион ранен.
Дракон снова осмотрел собаку, будто приценивался:
— А вы предложите купить у него собаку.
— Купить? — Билли подошел, шаркая, к Хэмбону и почесал его за ухом. — Он, наверное, стоит кучу денег, а мама сказала, что с деньгами у нас будет туго. Да он наверняка не захочет расставаться со своей лучшей гончей.
Клефспир мотнул головой по направлению к задней стене пещеры:
— Пойдем посмотрим, что у меня там есть.
Билли последовал за драконом. По краям грота было темно, и он шел почти на ощупь. Дойдя до стены, он опустился на колени, чтобы посмотреть, что там на полу.
— Я вижу две кучи камней.
— Это драгоценные камни. Некоторые я отполирую, чтобы сделать себе регенерационный купол, а другие отдам тебе. А сейчас выбери самый большой камень из меньшей кучи и предложи его за собаку. Если он откажется продать вам пса, то хотя бы сможет оплатить счета ветеринара. Я видел мистера Хэтфилда, и он гораздо умнее, чем можно подумать. Он большой проныра; мне приходится прятаться от него. Он знает эти горы наизусть и узнает рубин, даже необработанный.
Билли, разобрав всю кучу, выбрал большой камень снизу.
— Мистер Гамильтон говорит, что рубины редки в Западной Вирджинии. — Он оглянулся на дракона. — Как тебе удалось собрать так много?
— Я же дракон. У меня на них чутье. — Клефспир крылом сгреб разбросанную кучу. — Я уже летал к югу, где их больше. Просто скажи мистеру Хэтфилду, что камень — рубин. Он тебе поверит.
Вдруг Билли резко повернул голову. Его голос и ноги задрожали.
— Я что-то… чувствую.
Клефспир поднял голову и навострил уши.
— Да, сынок. Опасность. Я тоже ее чувствую. Не очень близко, но вам нельзя оставаться. Берите рубин, собаку и идите домой. Я покараулю вас, пока вы не спуститесь с горы. — Он подмигнул Билли и добавил: — Будь уверен!
Билли молчал, глядя в странно знакомые глаза дракона. Когда дракон подмигнул, он внутренне содрогнулся, а услышав их с папой сигнальную фразу, он весь похолодел, и ему стало горько, будто явился какой-то чужак и занял место его погибшего отца.
Мама стояла и гладила шею мужа.
— Джаред, когда мы снова увидимся? Могу я прийти…
Дракон легонько подтолкнул ее головой к выходу и коснулся крылом ее плеча.
