Бонни не хотела подниматься слишком высоко, чтобы не заблудиться, и потому изменила направление и стала кружить на месте, высматривая внизу какой-нибудь источник света. У нее было чувство, что она скорее плывет, чем летит, и что ее обтекают струи воды.
Бонни знала, что она выше деревьев, и волновалась только о том, куда приземлится. Через несколько секунд она заметила внизу свет. Огонек был небольшой, но достаточно яркий, чтобы прорваться сквозь туман. Она расправила крылья и стала плавно снижаться. Когда она приблизилась, ей показалось, что это светит галогеновый фонарь во дворе у соседей. Придется действовать быстро. По приземлении спешно засунуть крылья под рубашку и бежать до следующего перекрестка домой. Она сложила крылья и перешла в свободное падение, планируя раскрыть их, как парашют, у самой земли.
Когда до огонька осталось не более пятидесяти футов, он сдвинулся с места! Это был вовсе не фонарь во дворе, это были фары машины! Что же делать? Взлететь она уже не могла. Падение было стремительным.
Бонни раскрыла крылья и затормозила. Слегка отвела одно крыло, и ее потащило в сторону, так что она просвистела прямо перед ветровым стеклом двигающейся машины, метя на тротуар. Взвизгнули тормоза. Ее босые ноги ударились о землю, она упала и покатилась в придорожную траву. Не успев встать, она услышала, как хлопнула дверца машины и по дороге застучали шаги. Она растерялась, понимая, что не успеет спрятать крылья. Может быть, броситься наутек? Или затаиться в надежде, что туман скроет ее?
И тут из молочного тумана прямо на нее вышел высокий призрак, обитавший в темных тенях ее ночных кошмаров. Она вытаращила глаза и пораженно прошептала:
— Папа!
2
Подсчитывая цену
Бонни вскочила и бросилась прочь, но отец успел схватить ее за запястье. Его железные пальцы сжимали ее, словно тисками, и от боли она не могла двинуться с места.
— Успокойся, — велел он твердым, но не грубым голосом. — Я не сделаю тебе ничего дурного.
— Ну конечно, — огрызнулась Бонни, — расскажи это моей маме. — С этими словами она изо всех сил пнула отца ногой по голени, не щадя своих босых пальцев.
Он сердито вскрикнул и оттолкнул ее. Она тяжело села на землю, но тут же подскочила, взмахнула крыльями и взвилась в воздух. Он поймал ее за лодыжку и дернул к себе, повалил на спину и прижал обе ее руки к сырой, холодной траве.
Бонни знала, что сопротивление бесполезно. Отец был атлетически сложенным человеком, обладал сильными, крепкими мышцами и гибким телом, а теперь он, казалось, стал еще сильнее, чем прежде. Она и сама, благодаря своему необычному происхождению, могла бы одолеть большинство взрослых мужчин, но с ним ей было не справиться. Кроме того, пока ее крылья оставались прижатыми к земле, у нее не было шансов вырваться. Задыхаясь под тяжестью отцовского тела, она прохрипела:
— Пусти, а то закричу.
Его ладонь зажала ей рот.
— Я не хочу делать тебе больно, только послушай.
Она отчаянно затрясла головой, сдавленно вскрикнула, пытаясь укусить отца за руку. В его серых глазах горела ярость. Выше бровей крупными бусинами выступил пот, рыжая челка намокла и прилипла ко лбу.
— Тссс! — Он вплотную приблизил к ней свое лицо, дыша на нее запахом кофе. — Не упрямься. Ты многого не знаешь. А у меня новости о твоей матери.
Руки Бонни ослабели, глаза широко распахнулись, и она снова ощутила пронзительную боль, заставившую ее подчиниться. Отец медленно ослабил ладонь, зажимавшую ей рот, и улыбнулся:
— Я так и думал, что ты перестанешь брыкаться, когда услышишь об этом. Ну что — будешь паинькой и выслушаешь меня?
Бонни кивнула и попыталась успокоиться, но ей никак не удавалось совладать со своим шумным дыханием.
— Хорошо. — Отец встал и помог ей подняться.
Она встряхнулась и сердито взглянула на него, стараясь взглядом выразить свое недоверие и возмущение.
— Хорошо же твоя мамаша замела следы, — начал он. — Если бы не объявление, я бы тебя и не нашел.
Бонни глубоко вздохнула и сложила руки на груди, сдерживая слезы.
— Мы с мистером Фоли решили, что так будет лучше всего, — сказала она дрожащим голосом. — Мы надеялись, что ты не увидишь его. По закону мы были обязаны сделать публичное уведомление.
Отец довольно хохотнул.
— Ваш план почти сработал. Я долго ничего не знал, пока кто-то не подсказал мне просматривать в газетах объявления об усыновлении. Я стал читать газеты и наткнулся на это объявление, примерно две недели назад.
— Две недели назад? Почему же ты не позвонил?
— Я хотел подготовиться. И я хотел приехать сам, чтобы сделать тебе сюрприз.
— А, понятно… — Бонни сурово прищурилась и уперлась руками в бока. — Что ж, тебе это удалось. — Она была настороже, показывая, что ему с ней не договориться, но его слова о маме горели у нее в мозгу. Как бы ей ни хотелось расспросить отца, она с притворным равнодушием снова сложила руки на груди. — И какие же это новости? — Она искоса взглянула на него, чтобы увидеть выражение его лица.
Он рассматривал свои ботинки. Медлил, будто не зная что ответить. Затем поднял голову, и его лицо смягчилось.
— Ты, наверное, думаешь, что она умерла?
У Бонни бешено заколотилось сердце, стало трудно дышать.
— К-конечно… Я видела, как она умерла, — задыхаясь, ответила она.
С крыльями наружу, под его пронизывающим взглядом, она чувствовала себя голой лабораторной крысой. Его взгляд всегда на нее так действовал, будто он умел пронзать ее душу.
— Ты же не врач, Бонни. Тебе только показалось. Когда я нашел ее, она была жива, но еле-еле. Почти не подавала признаков жизни. Но она не умерла. Она была серьезно ранена, но жива. И она до сих пор жива.
Бонни тяжело вздохнула, едва сдержавшись, чтобы не крикнуть: «Я не верю тебе!» Дрожа, с искаженным лицом, она проговорила трескучим голосом:
— Если бы она была жива, она бы меня нашла. Она знала, где я.
— Да уж конечно, если бы не лежала в коме. Впрочем, мы очень надеемся, что она очнется. Сама знаешь, какая она крепкая, и, поскольку она антрозил, она сильнее, чем многие нормальные люди.
Бонни, прищурясь, нахмурилась:
— Антрозил? — Она уже слышала это слово от Девина, но не хотела, чтобы отец о том догадался. Ее подозрения начинали оправдываться. Наверное, он был заодно с убийцей. — Что такое «антрозил»?
— Это название, которое я придумал для таких, как ты. Твой набор ДНК свидетельствует о том, что ты полностью дракон и полностью человек. То есть у тебя два набора ДНК. «Антро» — означает «человеческий», а «зил» я взял от Годзиллы, монстра из кино. Так или иначе, твоя мать, благодаря своей драконьей выносливости, выжила.
