— Выходи, Патрик. Я знаю, ты устал, но у меня ноша, и мне нужна твоя помощь. Я уже не так молод.
Из-за гигантской скалы появился сэр Патрик. Увидев молодых людей, он упал на колени. Губы у него задрожали, он прижал руки к груди.
— Шайло?
Шайло подняла голову, подалась вперед.
— Папа?
Сэр Патрик засиял. Шайло кинулась в его объятия.
— Папа! Это ты! Это в самом деле ты!
Сэр Патрик смеялся и плакал одновременно, снова и снова целуя дочь.
— Шайло! Моя дорогая Шайло! Моя Шайло восстала из мертвых! Да восславится Царь Небесный! Моя дочь жива!
Он взглянул на мертвое тело на руках Джозефа.
Шайло прижалась к отцу:
— Бонни ради меня отдала жизнь, папа. Она погибла, чтобы освободить меня.
Сэр Патрик подставил руки, и теперь они с Джозефом держали Бонни как в колыбели. Они начали спускаться по тропе в долину, Джозеф оглянулся на Билли:
— Следуй за нами к Граалю. Возьми с собой Аполло… и свою веру.
Уолтер отдал Билли Аполло, и тот по узкой извилистой тропе последовал за двоими мужчинами. Долина была усеяна костями. Когда сэр Патрик и Джозеф достигли дна, они положила тело Бонни среди выбеленных останков драконов.
Джозеф пожал сэру Патрику руку:
— А теперь иди к своей дочери.
Сэр Патрик склонил голову и удалился. Джозеф раскинул руки.
— Помнишь, что профессор спел тебе после твоего приключения с кэндлстоном? — спросил он у Билли.
— Ну, его пение я помню, а вот слова в памяти не остались.
Джозеф кивнул:
— В таком случае выслушай их снова.
Донесся тихий тенор профессора. Казалось, все кости поют вместе с ним.
В глубокой черной бездне
Все ангелы мертвы.
Их кости разметало,
Сердца их холодны.
Но, как лоза весною,
Жизнь возродится вновь,
Воспрянет дух с тобою,
И сердце оживет.
Но труден путь для света,
Псалмов уж нет совсем,
Лишь ужас там клубится,
И имя ему — семь.
От этой прекрасной песни у Билли перехватило дыхание. Он прижал руку к груди, словно пытаясь успокоить разволновавшееся сердце.
— Ты видел строки Мерлина, не так ли? — продолжил Джозеф. — Прочитай их мне.
Развернувшись, Билли посмотрел под мост, на красный валун на другой стороне. Хотя он лежал в нескольких сотнях футов, выбитые на нем буквы были так велики, что разглядеть их было нетрудно. Дрожащими губами он произнес пророчество:
Вот и круг седьмой, последний,
Где под грубой чешуею
Души, мучимые ложью,
О спасителе тоскуют.
Он пройдет с мечом заветным,
С верой истинной, бесстрашно
По мосту, что ждет героя,
И забьет фонтаном камень,
Оживив нагие души.
Джозеф вскинул голову:
— Я спрашиваю тебя: могут ли эти кости ожить?
Билли кивнул:
— Да, могут. — Прищурившись, он посмотрел на Джозефа. — Но как?
— А теперь подойди к камню с пророчеством. Вскинь меч и ударь по нему, — сказал Джозеф.
Билли исполнил приказ. Пока он подходил к камню, тот, казалось, рос на глазах и теперь возвышался как красный небоскреб. Белые буквы внезапно воспламенились. Билли замялся и оглянулся на Джозефа.
— Руби скалу! — закричал тот. — Руби изо всех сил!
Сделав глубокий вдох, Билли вскинул меч и врубился в самую сердцевину камня. От мощного удара камень треснул сверху донизу. Из разлома хлынула красная жидкость, окатившая Билли и сбившая его с ног. Багровый водоворот понес его по долине прямо к Джозефу. Старик помог ему подняться. Билли вцепился в Экскалибур, с лезвия которого скатывались красные капли, словно его только что извлекли из поверженного врага. Багровый поток залил все дно ущелья, омыв тело Бонни и кости драконов.
Джозеф сказал:
— А теперь подними меч и нарисуй им на небе мечту, которую узнал из пророчества.
Билли вскинул Экскалибур. Из острия вырвался луч, который, скользнув по темно-синему, подернутому дымкой небесному своду, стал рисовать линию за линией, пока на этом полотне не появился частокол изгороди. Луч Экскалибура исчез, но изгородь осталась. Разлом на одном ее краю превратился в ворота, которые широко распахнулись. Из центра ворот вырвался луч. Упав на дно долины, он стал расширяться, пока не покрыл все речное русло серебристым ковром.
Затем луч превратился в огромный мерцающий купол. Со всех его сторон к телу Бонни устремились тонкие лучи. Отражаясь от тела, лучи уходили снова вверх, и купол расцветился красными, желтыми и синими сполохами.
Шайло восторженно крикнула:
— Как мое ожерелье! Такие цвета я и подбирала!
По щекам Билли катились слезы. Он прошептал:
— Это купол восстановления. Его создал свет. — Он облегченно вздохнул.
Поток цветных струй излился на скелеты. Кости увлажнились, их пепельная окраска обрела сияющую белизну — свежую, чистую и новую. Кости, казалось, пустились в танец. Гремя друг о друга, они стали собираться вместе сустав к суставу. Скоро скелеты драконов восстали из праха, словно статуи в музее. Бурля и пузырясь, багровый поток начал омывать их, поднимаясь все выше и превращаясь в жилы и мышцы. Вскоре показалась кожаная броня, а затем и чешуя, которая обретала охристый цвет по мере того, как высыхала и твердела.
Процесс трансформации остановился так же внезапно, как и начался. Красная река обмелела. Купол восстановления остался теперь только над неподвижным телом Бонни. Билли опустил Экскалибур и посмотрел на кольцо с турмалином. Его цвет оставался неизменным. Камень не пульсировал. Билли обвел взглядом долину. Теперь она была полна безжизненных тел — полностью сформированных, но недвижимых.
Джозеф взял горсть пыли и развеял ее по ветру:
— Поговори со скалой пророчества, сын человеческий. Скажи: «Приди от четырех ветров и дыхни на эти останки, чтобы они ожили».
Билли повернулся к каменной громаде, которая теперь обрела цвет белоснежного алебастра, набрал полную грудь воздуха и повторил слова Джозефа срывающимся голосом:
— Приди от четырех… ветров и… дыхни… на эти останки, чтобы они ожили.
По долине разнесся хор ангельских голосов:
Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?
Взойду ли на небо, Ты там; сойду ли в преисподнюю, и там Ты.
Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря:
