— Вот! — сказал он. — Вот все, что я о тебе думаю!
Филиппа вскрикнула, поскольку брат вылил на нее почти четыре литра воды. И на мгновение замерла — вспомнив все, осознав все и придя в ужас от того, где она находится и кем стала. Почти стала. И наконец она по-настоящему узнала брата! Но Джон, в пылу своего гнева, этого еще не заметил.
— Вот, вот тебе! — орал он. — Вот тебе твоя дурацкая ваза и твой идиотский ковер! — И он с размаху грохнул вазу об пол. Ваза разбилась вдребезги.
— Джон! — радостно воскликнула Филиппа. — Ты здесь! Ты приехал! — Она окинула взглядом все вокруг. — Как я сюда попала?
— Фил! — Джон взял ее за плечи и улыбнулся. — Так ты меня все-таки узнала?
— Конечно узнала, балда! — Филиппа прижалась к брату, смеясь и плача от счастья. Потом она вдруг поперхнулась и отчаянно закашлялась, потому что вода из вазы попала ей в нос и в горло. Джон быстро достал из рюкзака бутылку с питьевой водой и дал Филиппе. Один глоток… другой… третий… И тут в животе у нее взбурлила, поднялась вверх и потекла изо рта черная ядовитая жидкость. Чистая вода сумела растворить и обезвредить все то страшное и, казалось, необратимое, что Древо Логики всего за несколько дней сотворило с девочкой.
Черная гадость выплеснулась на пол, оставив следы на шее и подбородке Филиппы. Поняв, что ее организм очищается благодаря воде, которую принес Джон, она выхватила бутылку из его рук и выпила все до дна. Черная жидкость потекла из нее с новой силой, и чем больше шариков логики взрывалось у нее внутри — а именно это и происходило от воздействия чистой воды, — тем больше Джон узнавал родную сестру, прежнюю, настоящую. Наконец она схватила брата за руку:
— Как нам отсюда выбраться?
— Я знаю дорогу.
— Тогда пошли скорей!
Джон привел ее в дворцовые подвалы, где начинались длинные коридоры. Филиппа бывала здесь и раньше, несколько раз, когда обследовала дворец.
— Куда мы идем? — спросила она. — Здесь же ничего нет. Я тут каждую щель обнюхала.
Не слушая сестру, Джон потащил ее за собой по коридору, который выглядел еще древнее остальных. Филиппа точно знала, что он приведет их в тупик. Так и вышло. Однако, достигнув дальней стены, Джон достал свой карманный фонарик и посветил вверх. На оштукатуренном потолке обозначились какие-то буквы.
— Подержи фонарик, — велел он сестре и взобрался на стул, который заранее подготовил, зная, что им предстоит сделать. Потянувшись, он достал пальцем до потолка и стал обводить древние письмена, которые от его прикосновения тут же начинали сиять золотом, а потом светиться ровным сильным светом. Филиппа насчитала девять слов, но смысла их не понимала, поскольку они были написаны на неизвестном ей языке. Как только Джон добрался до конца последнего слова, стена превратилась в дверь.
— Мой палец пишет, если жив, — сказал Джон, слезая со стула. — А дописав, вперед стремится. Нам, во всяком случае, точно надо поспешить.
— Ну, чудеса! Даже не знаю, что чудеснее: потайная дверь иди мой брат, который читает стихи.
— Разве это стихи?
— А как же? Рубаи Омара Хайяма.
— Надо же! Я думал, это какая-то мура, которую я в журнале вычитал.
Филиппа довольно усмехнулась:
— Ну вот, узнаю брата Джона!
Джон открыл дверь, и они с Филиппом пошли дальше.
— Пока все идет хорошо, — сказал он. — Будем надеяться, что царь все еще здесь и проведет нас назад через лабиринт.
— Царь? Какой царь?
— Я точно не знаю его имени. Только постарайся не испугаться, когда его увидишь. Он ведет себя несколько грубовато, но на самом деле — хороший парень. Да, кстати, имей в виду, что мы забираем его с собой домой. Он хочет побывать в Нью-Йорке.
Познакомившись с травоядным царем и выяснив его возможный возраст, Филиппа сказала Джону, что это, по всей вероятности, царь Навуходоносор.
— Я так и думал, — сказал Джон. — Навуходоносор Второй. Древний царь Вавилона.
Услышав слово «Навуходоносор», царь очень воодушевился. Казалось, это сочетание звуков пробудило в нем смутные воспоминания.
— Во, точно, царь Навуходоносор Второй! — сказал он, проглотив травяную жвачку, которую пережевывал последние пятнадцать минут. — Царь Вавилона! А я-то все думаю: что же я позабыл, что же я так хочу вспомнить?! — На радостях он предложил Филиппе охапку травы.
— Нет, спасибо, ваше величество, — вежливо отказалась она.
— Ладно, в путь, — сказал царь. — Не отставать и никуда не отходить. Лабиринт очень запутанный. Заблудиться — раз плюнуть.
Лабиринт представлял собой хитросплетение дорожек, обсаженных колючими кустами вдвое или втрое выше царя, хотя точно определить его рост было довольно трудно, поскольку передвигался он исключительно на четвереньках. В результате двигались они очень неспешно. К тому же одной рукой царь постоянно держался за стену, особенно на поворотах. Филиппа сообразила, что таким способом он распознает верный путь по лабиринту. Главное — не отрывать руку.
По дороге царь все время расспрашивал близнецов о Нью-Йорке — что за город, на что похож…
— Там хотя бы есть висячие сады?
— Есть, — ответил Джон, вспомнив о садике на крыше жилого дома напротив. — В каком-то смысле.
— А трава есть? Чтоб вдоволь? Чтоб не голодать?
— Конечно есть, — сказал Джон. Он представил себе Центральный парк и вспомнил, что, когда они покидали Нью-Йорк, парк был засыпан толстым слоем снега. — Ну, прямо сейчас, может, и нет. Когда мы уезжали, как раз выпало немного снега. Но весной, летом и осенью травы на всех хватит.
Царь Навуходоносор как-то сник. Похоже, он уже не так сильно стремился покинуть Иравотум. Но Джон, заметив перемену в его настроении, добавил:
— С этой проблемой мы как-нибудь справимся. Мы же джинн. Да-да, и моя сестра, и я. Мы сделаем так, что у вас всегда будет столько травы, сколько пожелаете. А еще, если вам вдруг надоело быть вегетарианцем… это только предложение, ваше величество… так вот, если вам надоело быть вегетарианцем, тогда вы выбрали правильный город. Нельзя прожить жизнь, не попробовав горячего бутерброда с ростбифом. А нью-йоркские бифштексы! Сэр, вы же любите пердеть! То-то будет канонада!
В ответ царь немедленно пукнул.
— Н-да, — охнула Филиппа. — Неужели так буквально?
Выбравшись наконец из лабиринта, царь нарвал себе травы и, опасливо озираясь, принялся тихонько жевать. Тут с дерева слетел поджидавший их Финлей и устроился на плече Джона. Мальчик начал было знакомить сокола с сестрой, как вдруг царь велел всем замолчать.
Джон осмотрелся. Деревья стояли неподвижно, не было никаких свидетельств не то что опасности, но даже просто чьего-то присутствия.
— В чем дело? — шепнул он царю. — Нас кто-то выследил?
