— Ты хочешь сказать, что нам его доставит тот человек, чьи кости хранятся в сундуке? — уточнила Филиппа.
— Точно так.
— Вы шутите! — воскликнул Финлей. — Тут какие-то паршивые числа. Они не могут никого оживить!
— Напротив, — возразил Нимрод. — В основе любой материи лежат только и исключительно числа. Поэтому победа сознания над материей тоже основана на числах.
— Тут мы и поймем, почему в Нефритовой книге упоминаются кости Марка, — напомнил Джон.
— Да, надеюсь, что поймем. — Нимрод кивнул.
— Но кто этот Марк, если это не святой Марк? — спросила Филиппа.
— Ну-ка, вспоминайте… Тысяча триста двадцатый год… Венеция… Китай… — сказал Нимрод. — Неужели не догадываетесь? Чему вас только в школе учат?
Сестра Кристина уже прощалась по телефону со своим собеседником.
— Вопрос только в одном, — сказал Нимрод. — Как нам пообщаться с вестником из Средневековья, чтобы эта милейшая старушка, сестра Кристина, его не увидела? На нее такая встреча может произвести слишком сильное впечатление. Перепугается до смерти. Ведь к нам не каждый день стучится почтальон, скончавшийся почти семьсот лет назад.
— Да перенесите вы ее куда-нибудь, с глаз долой! — предложил Финлей. — Вы же джинн, в конце-то концов.
— В ее возрасте? — сказал Нимрод. — Нет, не рискну.
— А давайте один из нас возьмет дядин сотовый телефон, выйдет отсюда и ей позвонит? — предложил Джон. — Можно наврать, что ее кто-то ждет у входа. Мол, посылку принесли. Мы сюда поднимались минут пятнадцать, так? А если идти туда и обратно? Она уйдет на целых полчаса. Времени хватит.
Нимрод задумчиво покусывал губу.
— Мне не хотелось бы так утруждать старушку, Джон, — сказал он. — Однако другого выхода я тоже не вижу, поскольку применять джинн силу я в этом случае тоже не склонен.
— Она очень крепкая старушка, — успокоила его Филиппа. — И привыкла бегать вверх-вниз.
— Только звонить должен я, — смирившись с неизбежным, сказал Нимрод. — Вы-то по-итальянски не говорите.
Тут вернулась сестра Кристина.
— Что ж, — сказала она. — На чем мы остановились?
Нимрод вежливо улыбнулся.
— Простите, я отлучусь ненадолго, — произнес он в ответ.
Он вышел, а минуту спустя зазвонил телефон. Сестра Кристина сказала «алло», кого-то выслушала, неодобрительно фыркнула, что-то раздраженно сказала по-итальянски и отключила телефон. Нимрод вернулся, и вид у него был довольно виноватый. Однако сестра Кристина ничего не заподозрила. Извинившись перед гостями, она обещала вернуться очень быстро — одна нога здесь, другая там, — но сами понимаете, сколько ступеней… Монахиня вышла из комнаты, оставив Нимрода, Филиппу и Финлея-Джона наедине с набитым костями медным сундуком.
— Мел у кого-нибудь есть? — спросил Нимрод.
Мела ни у кого не оказалось, поэтому Нимрод недолго думая, использовал джинн-силу и, уже с кусочком мела в руках, опустился на колени и начал рисовать волшебный квадрат на каменном полу сокровищницы собора Святого Марка.
Сначала он разграфил квадрат, да так ровно, что Филиппа просто опешила. Она и не знала, что ее дядя умеет так здорово, без всякой линейки рисовать совершенно прямые линии.
— Ты просто не замечала этого за собой, но на самом деле это врожденное умение любого джинн, — пояснил племяннице Нимрод. — Мы все способны провести идеально прямую линию и даже нарисовать идеально круглый круг, что, понятное дело, намного труднее. Мундусянам это вообще не по силам.
— Да кому это нужно? — Финлей презрительно фыркнул.
— Я сделал этот квадрат довольно большим, — сказал Нимрод, пропустив слова Финлея мимо ушей, — потому что в каждой клетке должны поместиться пять или шесть костей.
Когда сетка была готова, Нимрод начал вписывать в нее числа — от одного до тридцати шести. В левом нижнем углу он написал «двадцать семь», а в правом верхнем — «десять».
— С математической точки зрения волшебный квадрат примечателен тем, — продолжал Нимрод, — что независимо от того, в каком направлении складывать, по горизонтали, по вертикали или по обеим диагоналям, сумма чисел в каждой строке одинакова. Сто одиннадцать. — Он встал, стряхнул с рук меловую пыль и отошел на шаг назад, чтобы полюбоваться своей работой. — Что ж, все готово.
— Ну и что тут волшебного? — удивился Джон.
— Дело в том, что ты видишь квадрат, но не видишь его сути, — сказал Нимрод.
— А я еще кое-что заметила, — сказала Филиппа. — Если каждая строка в сумме составляет сто одиннадцать, это значит, что общая сумма всех чисел в квадрате — шестьсот шестьдесят шесть.
— Правильно, — сказал Нимрод. — Ты умница, Филиппа.
— Ух ты! — воскликнул Финлей. — Это ведь число зверя? Или, кажется, какое-то олицетворение зла?
— Верно, Финлей, так его и называют, — сказал Нимрод. — Но в самом числе ничего плохого нет.
И хорошего тоже. Кстати, китайцы считают сочетание шесть-шесть-шесть одним из самых счастливых. Главное не само число, а то, как им пользуются. Шестьсот шестьдесят шесть относится к тем числам, которые математики называют избыточными. Еще это так называемое треугольное число Грамматически оно — как, впрочем, любое другое число — может дать и количественное, и порядковое числительное. А еще шестьсот шестьдесят шесть — это сумма квадратов первых семи простых чисел.
2843313510
36182124111
72312172230
81326191629
52015142532
273334629
— Здорово! — восхитился Финлей. Он понял отнюдь не все, что сказал Нимрод, но вспомнил, что про простые числа слышал в школе.
— Простые числа — это те, которые делятся только на самих себя и на единицу, — объяснил ему Джон.
— Уж это-то я знаю, — возмутился Финлей.
— Ты не знал, — сказал Джон. — Теперь знаешь, поскольку я подсказал.
— Послушай, — сказал Финлей, — если ты и дальше намерен гостить в моем теле, то прекрати читать мои мысли!
— Я бы рад, — ответил Джон. — Только это не так просто, сам знаешь.
— Это точно, — согласился поостывший Финлей. — Прости.
Нимрод тем временем продолжал рассказывать о числе шестьсот шестьдесят шесть. Например, если его написать римскими цифрами, получится DCLXVI, и в этой записи встретятся все буквы, обозначающие в римской нумерологии числа меньше тысячи, причем расположены они по убыванию числового значения: D = 500, С = 100, L — 50, X = 10, V = 5 и I = 1.
— Ой, я еще кое-что заметила! — воскликнула Филиппа. — Тут восемнадцать пар чисел, и каждая дает в сумме тридцать семь.
— Ну и что из этого? — спросил Джон.
