— Какого черта! — воскликнул он. — «Бадья крови»! Хотя бьюсь об заклад, они перестали устраивать кулачные бои!
В дымном пабе с низким балочным потолком и большим камином у задней стены было много народу, но больше всего посетителей сидело за барной стойкой. Дегтярник немедленно почувствовал себя дома. Он занял место в конце полированной барной стойки и бросил на прилавок монетки.
— Кружку эля, если позволите, мисс.
Барменша, которая привыкла слышать заказы туристов на диалектах, перечислила сорта пива. Дегтярник смущенно показал на бокал бледно-янтарной жидкости, который покачивал в руках его пьяный сосед. Барменша вежливо кивнула и поставила перед ним пинту лагера. И только тогда он подвинул к ней свои монетки. Их было на девяносто пенсов меньше, чем нужно, и барменша начала выказывать признаки раздражения. Она уже собиралась позвать менеджера, но пьяный сосед шлепнул по барной стойке, заказывая Дегтярнику еще пинту.
— Вы уверены? — спросила барменша, не желая, чтобы этот тип воспользовался щедростью ее постоянного посетителя.
— Настоящие друзья познаются в беде, — пробормотал человек и вытащил из кошелька пятифунтовую бумажку.
Дегтярник наблюдал за ним с интересом.
— Вы этим платите?
Пьяница скосил на него глаза.
— Вы иностранец или как?
— Я издалека.
— Что ж, добро пожаловать в Лондон, парень. Твое здоровье!
— Спасибо, мой друг, — сказал Дегтярник, и они чокнулись.
Дегтярник глотнул пива и с отвращением выплюнул.
— Ох! — воскликнул он, затем осторожно сделал второй глоток и восхищенно покачал головой. Выпил еще и улыбнулся.
— В чем дело? Ты в порядке?
— Оно холодное, — выдохнул Дегтярник. — Холодное, как горный поток!
— А там, откуда ты прибыл, не подают холодного пива?
— Нет.
— И откуда же ты прибыл?
— Из 1763 года.
— Вот это да! У тебя, парень, славненький шрам. Красота, да и только. И как же ты его заработал?
Дегтярник решил позабавиться и рассказал ему всю историю, понимая, что наутро пьяница ничего не вспомнит. И в самом деле, вскоре его щедрый пьяный партнер рухнул на барную стойку.
Дегтярник посмотрел на него и потряс его голову.
— Люди не изменились к лучшему, — пробормотал он, глотнув еще пива, — но кое-что определенно изменилось!
Подошло время закрытия бара, и барменша прокричала:
— Время, джентльмены, пожалуйста!
Дегтярник шлепнул пьяного по лицу, чтобы разбудить. Это не произвело никакого эффекта, тогда Дегтярник поднял пьяницу и, поддерживая, вывел на улицу. Тут же прислонил его к ближайшей стене и вынул у него кошелек. Вытащив оттуда бумажные деньги, он сунул кошелек обратно в карман владельца.
— Никогда так не напивайся, мой друг, — прошептал Дегтярник на ухо пьянчужке. — И никогда не позволяй чувствам руководить твоими действиями.
В первую ночь, не ведая о королевском помиловании и испытывая ужасные предчувствия, мы с Питером спали под звездами. Мы мало разговаривали после бегства с Хемпстед-Хит, и Питер казался мне лунатиком, существующим одновременно и здесь, и где-то еще. Он не мог осознать произошедшее. Мы уже пожелали друг другу доброй ночи, когда я в темноте окликнул Питера и все-таки задал ему вопрос, который до сих пор не решался задать: ты сам решил остаться в 1763 году?
— Нет! — воскликнул он и добавил: — Я ведь должен был попрощаться, верно?
В те первые дни я вовсе не сомневался, что мисстрис Кэйт и ее отец должны скоро вернуться за своим другом. Но когда прошло много недель, а затем и месяцев, надежда начала тускнеть. Я задумывался, а быть может, Питеру станет лучше, если он вовсе потеряет надежду на возвращение домой?
Жизнь и времена Гидеона Сеймура, карманника и джентльмена, 1792 год
ГЛАВА ВТОРАЯ
Побег Кэйт и встреча с отцом Питера
Когда Кэйт, уставшая и измученная противоречивыми чувствами, вошла в кухню фермы, ее немедленно обхватил лес рук, и никто не хотел выпускать ее из своих объятий. Она так и стояла на пороге, а вокруг толпились братья и сестры. Только Сэм, второй за ней по возрасту, чуть отступил назад, у него глаза были на мокром месте, и ему не хотелось расплакаться при всех. Близнецы, Исси и Элис, зацеловали Кэйт, а младшие, Сиин и маленькая Милли, ползали у ее ног. Кэйт пыталась говорить, но не могла вымолвить ни слова. Она посмотрела на маму — в ее глазах еще не угасли боль и страх прошедших недель.
Но сегодня уже понедельник, прошло полтора дня как Кэйт вернулась, и она помогала маме доить. Терпеливое спокойствие коров и запах коровника — все такое знакомое, уютное, но слезы подступали к глазам. Где набраться смелости, чтобы покинуть маму, братьев и сестер и снова вернуться в 1763 год? А если все пойдет неправильно? Тогда она больше никогда их не увидит. Порой ей казалось, что было бы лучше, если бы папа не повез ее домой, если бы они сразу же вернулись назад искать Питера.
На широком носу коровы по имени Эразм Дарвин, ожидавшей своей очереди для дойки, поблескивали капельки влаги, отражающие мерцание люминесцентных ламп. Кэйт погладила мягкие черные уши коровы и полюбовалась, как делала всегда, ее длинными ресницами. Внезапно в голове пронеслось воспоминание о настоящем Эразме Дарвине, в честь которого была названа корова, — Кэйт встретилась с ним в Личфилде после того, как на них напали разбойники, и проговорилась, что его внук Чарльз создаст учение об эволюции видов. Питер так злился на нее за это!.. Она улыбнулась своим мыслям. Вспомнилась маленькая комната на чердаке, где они с Питером сидели в жаркий солнечный день — в день клятвы на крови. Вот она заставляет Питера повторять за ней: «Клянусь своей жизнью, что никогда не вернусь в двадцать первый век без тебя». И сама же нарушила клятву. Как же она виновата! Кэйт едва сдержала слезы.
— Ну вот, — сказала мама, поднимаясь и откидывая темный завиток с лица. — Все сделано. Пора и позавтракать. Мать Миган прислала камберлендских сосисок, она знает, как ты их любишь.
— А можно Миган потом прийти?
— Конечно, можно. Инспектор Уилер обещал, что закончит все дела с тобой к полудню.
У Кэйт вытянулось лицо.
— Ненавижу врать. Не думаю, что он мне поверит.
— Ох, Кэйт… Я бы так хотела, чтобы тебе не пришлось проходить через это.
— Я знаю.
Кэйт обняла маму за талию и уткнулась головой в ее плечо.
Пока миссис Дайер все убирала, Кэйт открыла дверь амбара и встала рядом, наблюдая, как выходят наружу животные. Коровы потрусили по слякоти двора, двигаясь по своей обычной тропке. Когда животные вышли в поле, Кэйт закрыла за ними ворота.
