Все спрессовывалось в ничтожные отрезки времени, будто в сознании прокручивали фильм режиссера-сюрреалиста, выражающего свои мысли в ярких, но обрывочных образах.
Ребенок, пытающийся проникнуть в какой-то отсек. Наверное, банальная история на орбитальных заводах-станциях таких промышленных гигантов сектора Окраины как «Спейсстоун».
Герда ужаснулась.
Она слышала, как приближаются шаги, грохот подошв со специальными вставками, выдавал людей из службы безопасности, только они носили подобную обувь, позволяющую передвигаться по любым поверхностям, ходить по стенам, даже потолку, не рискуя при этом сорваться, им нипочем была невесомость, царящая в некоторых сегментах исполинской орбитальной конструкции.
Они вылавливали беспризорников и уничтожали мутантов, находивших прибежище во временно законсервированных отсеках.
Герберт (а маленьким мальчиком, несомненно, являлся он) пытался взломать прочную решетку воздуховода, его сердечко было готово выпрыгнуть из груди от страха, но он лишь содрал в кровь костяшки пальцев, не добившись результата, затем сзади раздались те самые тяжелые шаги, и все поглотила тьма.
Больше в его жизни уже не было голода, но страх перед ним остался навсегда.
Новый мир пришел тошнотворными ощущениями, — словно посадили на карусель и раскручивают ее все быстрее и быстрее, не заботясь насколько плохо приходиться испытуемым, — мир кружился, сливался в полосы, потом исчезли и они, осталась серая хмарь, окружившая сознание плотной стеной, а в ней постепенно, медленно начали проступать пылающие контуры чего-то пугающего — потоки зримых энергий и голос, возникающий из ниоткуда, спокойно поучал: не пугайся Герберт, это сигнатуры, ты должен научиться запоминать их…
Свой новый мир мальчик не любил, но и не отторгал.
Его разум сдался непреодолимому напору обстоятельств, он сжался в комок, позволив себе стать куском пластичной массы из которой взрослые наставники лепили что-то непонятное, но, несомненно, нужное им.
Ты будешь повелевать виртуальным пространством. — Говорили ему, и Герберт соглашался.
Он действительно научился повелевать виртуальностью. Кибернетические системы, информационные потоки, все было понятно для худого подростка с взрослыми не по годам глазами.
Потом исчезло и это.
Пришли новые люди, — вроде бы внимательные и ласковые, не пытавшиеся подчинить, склонные убеждать, они говорили:
Герберт забудь все, чему учили тебя. То были злые люди, они насильно тебя имплантировали и хотели использовать в своих целях. Мы наказали их, и теперь ты свободен.
Свободен?
Он был уже достаточно взрослым, битым, покалеченным изнутри, чтобы больше не верить словам, а доверять только своим ощущениям.
Он хотел остаться прежним, он не желал покидать виртуальность, которой умел манипулировать, как хотел, но его вытаскивали оттуда, лечили от образа жизни, и могло ли выйти из такой «реабилитации» что-то путевое?
Даже Герда, онемевшая, сжавшаяся в комок от проносящихся через ее разум мысленных образов ответила на заданный вопрос: НЕТ!!!
Картины прошлого потускнели, истончились снова приходила реальность Эригона, но теперь она видела другую группу людей, — это были мнемоники, их окружала плотная дымчатая аура, сквозь которую едва просматривались фигуры, но все же их было видно, и она проследила за направлением движения группы, перемещавшейся в сторону огромного, непонятного сооружения, явно не принадлежавшего людям.
И как довершение страшного калейдоскопа образов, мыслей и чувств, она поняла, что наблюдает еще за двумя людьми, в которых узнала Кирсанова и Трегалина. Они пробирались по уже проложенным у основания ледника тоннелям, их мысли были понятны, слышимы, они возвращались в район уничтоженных нефтедобывающих комплексов, чтобы выяснить ее судьбу.
Калейдоскоп мысленных образов не показывал ей, что произошло с Гербертом непосредственно перед падением аварийного модуля, но она необъяснимым для себя образом знала это…
Открыв глаза Герда, не смогла сдержать навернувшихся слез.
Герберт сидел напротив бледный, напряженный готовый ко всему, привычно ощерившийся…
— Ты предал их… — Прошептала Герда. — Какое ты имел право?… Разве это открытие принадлежало тебе?… Зачем ты это сделал?… Ради денег?
Он молчал. Ни слова, ни мысли в ответ.
Понимай, как хочешь. Суди. Я открыл тебе столько правды о себе, сколько мог. Его импланты не излучали ничего, он смертельно устал, он уже давно ненавидел сам себя, но жить по-другому не умел, да и не хотел.
Сейчас его пришли уничтожить.
Что ж. Он был готов защищаться.
Герда поняла, сколько не упрекай, Герберт останется таким, каков он есть. И сделанного им уже не исправишь, то есть не вернешь прошлого, не открутишь время назад.
А можно ли исправить данность?
Наверное.
Но только в том случае, если сумеем выжить.
Герда с трудом разлепила пересохшие губы.
— Послушай, Герберт, я кое-что придумала… Ты сказал, что они не имплантированы?
— Верно. — Хмуро, безразлично ответил Хайт. Он выдохся на мысленной передаче, прямой нейросенсорный контакт между двумя рассудками еще раз надломил его психику.
— Наш тоннельный вездеход в полутора километрах отсюда. — Голос Герды немного окреп, хотя все еще дрожал от перенесенного напряжения. — Ты сможешь реактивировать его системы?
— Убить их при помощи лазеров? Не успеем…
— Никого не нужно убивать! — Горячо продолжила Герда. — У них нет имплантов, только сканеры. Они ищут нас, но если засекут сигнатуру вездехода, как ты думаешь, пойдут за ним? Бросятся в погоню?
Хайт слабо усмехнулся. Мысль была — что надо, вот только ему в голову она почему-то не пришла.
— Бросятся. Если сигнатуру прикрыть слабенькой защитой, как будто я там на борту… Попробуем… Хотя это только отсрочка. Рано или поздно нас найдут.
— В пещерах не найдут! — Заверила его Герда. Ей показалась, она нашла единственно возможный выход из ситуации. — Ну же, Герберт, давай. Пока нас действительно не засекли.
— Не мешай. Я уже действую. — Ответил Хайт. — Лучше приготовься к спуску. Попробуем максимально использовать полученную фору.
Глава 7
Система Элио.
Генеральный штаб ВКС Конфедерации Солнц…
Адмирал Шайгалов, закончив просмотр полученных данных, был вне себя.
— Каков наглец!.. — У Николая Сергеевича, от негодования даже дрогнул голос. Подняв тяжелый взгляд на начальника мнемонического отдела, он переспросил:
— Полковник, насколько полученная таким путем информация заслуживает доверия?
