— Сбросить бомбы! — заорал он, планируя над Стрега-Шлоссом, как вдруг заметил на земле маленькие фигурки, пытающиеся спастись от очереди зеленых снарядов, неумолимо устремившихся на них с высоты.
— Прямое попадание, если не ошибаюсь, — заметил он сам себе.
С оглушительными хлопками переизбыток продуктов драконьей пищеварительной системы приземлился точно в цель. Раздался вопль, премерзкий хлюпающий звук, затем все стихло.
Неподалеку от эпицентра человек, сидевший на краю рва, издал глубокий стон и, закрыв лицо руками, принялся кататься по земле, сжимая в руках автомат и рыдая. В камышах у противоположного берега рва что-то заворочалось. Что-то, вот уже несколько недель не пробовавшее нянь, не говоря уж о гангстерах.
— Идем, — скомандовал Пронто, стараясь дышать неглубоко и через рот. Он осторожно переступил через обширную зеленую лужу перед входной дверью. — У нас есть работа. Не время разводить сантименты. А ну-ка, ты, — он указал на человека возле рва, — займи пост у двери.
— Этого не было в контракте, — нечленораздельно бормотал кролик, у которого язык внезапно примерз к нёбу при виде хозяина ножика. — Никто не предупреждал меня о низко летающей драконьей пукалке. — С ужасом оглядываясь на осклизлое тело своего павшего коллеги, кролик послушно последовал за Пронто в Стрега-Шлосс. Когда входная дверь за ними закрылась, раздался громкий всплеск — это Ток обнаружил невиданный деликатес в виде свежего гангстера с легким гарниром из автоматического оружия.
ЕЩЕ РАЗ О ГОРЯЧЕМ ПУНШЕ
Пологие лучи вечернего солнца пробивались через окна Стрега-Шлосса, не в силах рассеять сумрачную атмосферу, царившую в спальне Титуса. Пребывая в неведении относительно того, что их дом подвергся вторжению, Титус и Пандора застыли перед экраном компьютера. Титус чувствовал себя отвратительно. Какие бы клавиши он ни нажимал, какие бы файлы ни открывал, ему нигде не удавалось обнаружить следов Дэмп. «Кого я пытаюсь обмануть, — думал он, — посылая паука через модем в лоно матери всех паутин? У Тарантеллы нет возможности отыскать ее. Взгляни в лицо фактам, парень, ты влип. Тебе требуется более основательная, более квалифицированная помощь, нежели беседа с пауком, который сведущ лишь в обычных паутинах…»
Пандора безнадежно уставилась в пространство невидящим взглядом, дожевывая последний ноготь и стараясь не разреветься вновь. «Это безнадежно, — думала она, — мы сами не знаем, что творим, Тарантелла не знает, что творит, а Дэмп, возможно, потеряна навечно». Тут огромная волна отчаяния захлестнула ее, и она начала плакать.
— Ну же, Пандора, — сказал Титус, обнимая трясущиеся плечи сестры. — Приходится признать: нам нужна помощь.
Плечи Пандоры обмякли.
— Я скажу маме, — решил Титус. — Самим нам с этим не справиться.
Из-за раздвинувшихся рук появилось лицо Пандоры. У нее были красные глаза, из носа текло, а все лицо было умыто слезами. Титус засомневался, может ли человеческое существо выглядеть более несчастным, чем его сестра в данный момент.
— Мама убьет нас, — прошептала она.
— Ага, — согласился Титус и нелогично прибавил: — Но это будет стоить того, чтобы Дэмп вернулась обратно.
— Я бы все за это отдала, — рыдала Пандора.
— Я знаю, — сказал Титус, похлопывая ее по спине. — Я бы тоже все отдал. Пусть она маленькая и вонючая, но она наша, наша сестренка.
— Я скучаю без нее, — завыла Пандора, — даже несмотря на то, что она занимала всю кровать.
— И я тоже, — сказал Титус, и его голос опасно задрожал. — Не волнуйся, мама что-нибудь придумает.
Они стояли перед спальней синьоры Стрега-Борджиа, не зная, что предпринять.
— Иди первая, — сказал Титус. — Ты должна сказать ей.
— Я бы предпочла, чтобы это сделал ты, — ответила Пандора.
— Нет, это сделаешь ты. Ты выглядишь по-настоящему расстроенной, она тебя пожалеет, — вздохнул Титус. — Я-то выгляжу нормально, она подумает, что мне наплевать.
— МАМА, — всхлипнула Пандора, открывая дверь и вновь принимаясь плакать. — Мама, случилось нечто ужасное…
Синьора Стрега-Борджиа лежала поперек кровати с широкой улыбкой на лице. Она икнула, перекатилась на живот и рухнула на ковер, не переставая улыбаться.
— Упш, — пробормотала она. — Какая глупошть. Проштите, мои шлавные, мамочка щуточку рашшлабилаш. — По каким-то неведомым причинам все это показалось ей невероятно смешным, и она принялась кататься по ковру, хохоча над собственным остроумием.
Титус был в ужасе.
— Она пьяная, — прошептал он.
— Шлегка, — согласилась синьора Стрега-Борджиа, до которой донеслись слова Титуса. — Пьяная в шошишку. Вииии. Это милая мишиш Маклахлан и ее пуншшшш. Горячий пуншш, — родительница остановилась у ног Пандоры и посмотрела на дочь снизу вверх. — Шшо слущилошь, дорогая? — прошепелявила она. — Ты выглядишь рашштроенной. Тебе груштно? Депрешшия?
Пандора с плачем опустилась на колени.
— Мы потеряли Дэмп, — начала она. — В компьютере. Я позаимствовала одно из твоих заклинаний, уменьшила Дэмп, и она очутилась в модеме.
Титус посмотрел на Пандору с восхищением. «Она не упомянула о моей роли в исчезновении Дэмп, — подумал он. — Впрочем, Мультитьюдину она тоже не упомянула…»
— Модем, шмодем, — бестолково пробормотала синьора Стрега-Борджиа. — Это епархия вашего папочки. Я проштая ведьма, технология меня не интерешует.
— Но мама, мы потеряли Дэмп. Она исчезла.
Пандора увидела, как мама с усилием поднимает себя с ковра и неэлегантно плюхается на кровать. Синьора сгребла подушку, посмотрела на нее с обожанием и поцеловала, прежде чем положить на кровать рядом с собой. С рассеянной улыбкой она натянула покрывало до подбородка.
— Спрошите отца, — сказала она, закрывая глаза. — Он ражбирается в компьютерах. И не волнуйтесь за Дэмп, — добавила она, нежно похлопывая подушку. — Ей хорошо рядом с мамочкой, правда, кошечка?
Титус и Пандора, не веря своим ушам, стояли у кровати, беспомощно глядя на маму, пока ее тяжелое дыхание не сменилось громким храпом. В состоянии шока они на цыпочках вышли из спальни. Заливаясь слезами, Пандора побрела в ванную.
— Она напилась! — рычал Титус, взбегая по ступенькам. — Я никогда не видел, чтобы она это делала раньше. Она была отвратительно, ужасно, чудовищно, тошнотворно ПЬЯНА! — Титус внезапно разразился слезами и сел прямо на ступеньки. «Я не могу этого вынести, — думал он, — сначала сбегает папа, потом исчезает Дэмп, и вот теперь…» — Он ухватился за балясину, словно желая вырвать ее. — «Отцы не должны бросать детей, маленькие сестренки не должны уменьшаться и исчезать в эфире, а мамы определенно не должны напиваться». — Держась за перила, как за соломинку, Титус встал. Промокнув глаза рукавом, он поплелся в спальню, еле переставляя ноги, словно нес на плечах огромный груз. Крепко закрыв за собой дверь, Титус огляделся. В спальне было мало утешительного. Вопреки ожиданиям, счастливое решение не спрыгнуло на него с переполненных книжных полок. Там нельзя было отыскать руководство по поиску пропавших младенцев. Вечернее солнце, пробивавшееся сквозь окно, было не в состоянии поднять дух Титуса и лишь служило напоминанием о том, что Дэмп отсутствует уже в течение нескольких часов. Смятая постель теперь представлялась спальным местом другого существа, более молодой версии его самого. Модель аэроплана, свисавшая с потолка на пыльных нитках, была собрана другим, более юным Титусом. После исчезновения отца, а теперь и Дэмп, Титус почувствовал, что его детство закончилось. «Надо что-то делать, — решил он. — Необходимо найти помощь».
