Он жевал, а сестра Атрата продолжала хлопотать вокруг него, обрабатывая потертости и царапины разными медицинскими снадобьями. Орквил храбро подошел к барсуку.
— Ну как, друг, тебе лучше?
Горас поднял голову от миски, и Орквил от неожиданности отшатнулся.
Засохшая корка крови, закрывавшая нанесенную кистенем Виски рану на лбу, исчезла. Белую полосу на лбу барсука прерывала теперь алая отметина, напоминающая всполох пламени. Горас удивленно уставился на Орквила:
— Спасибо, намного лучше. Чего это ты так на меня уставился?
Прежде чем Орквил успел ответить, сестра Атрата пояснила:
— Я промывала эту ужасную рану на голове, отмачивала целебными травами, чтобы корка отошла. Боюсь, шерсть на этом месте больше не вырастет, да и кожа прежней не будет. Но корка рану, к счастью, защитила. Горас даже не жалуется на боль в ней.
Горас бесстрашно потрогал рану на лбу.
— Спасибо, сестра. Действительно, больше не болит. Вот бы глянуть, какая она с виду, эта дырка.
— Если вы достаточно окрепли, друг, могу предложить вам посмотреться на себя в блестящий щит, вон там, подальше, в нише. Многие наши девушки глядятся в него, как в воду.
Они проследовали к алькову, в котором висел щит, но Горас прошел мимо. Он увидел перед собой гобелен, и голос его заполнил Большой зал:
— Вот он, воин с мечом!
Орквил схватил лапу своего большого друга:
— Ага, я тебе говорил, что ты здесь кого-то встретишь! Это наш Мартин Воитель.
Горас опустился на пол у портрета, не сводя с него взгляда:
— Он спас мне жизнь.
Портрет Мартина, казалось, жил. Глаза проницательно смотрели на каждого из присутствующих, заглядывали в душу. Глаза добрые, но серьезные, выражавшие решительность натуры их хозяина. Орквил любил смотреть в глаза Мартина, после таких встреч с покровителем аббатства он чувствовал себя увереннее. И то же самое ощущали все рэдволльцы. Аббат тихо приблизился к Горасу и вложил что-то в его лапы. Это оказался меч Мартина. В громадных лапах барсука грозный меч казался кинжалом, но Горас почтительно принял оружие и поднес его к глазам.
— Чудесный клинок, — промолвил он. — Большой мастер его выковал.
Барсук наклонился к гобелену, как будто прислушиваясь. Он пробормотал, обращаясь к Орквилу:
— Принеси мне, пожалуйста, мои вилы.
Орквил, пыхтя, притащил оружие барсука.
Горас поднес вилы к гобелену.
— Это не настоящее оружие воина, — сказал он, — но я привык к нему. Я назвал его Тунг. Конечно, нет в нем волшебства такого, как в этом мече, но служил мне этот инструмент верно.
Горас положил вилы и меч Мартина под гобелен, не говоря более ни слова, улегся тут же и мгновенно заснул.
Сестра Атрата прошептала Орквилу:
— Ему здесь понравилось, и это хорошо. Принесем ему одеял и подушек. Скоро твой друг выздоровеет.
Все на цыпочках отошли подальше, чтобы не беспокоить спящего барсука. Аббат прошептал Командору:
— Тот, кто беседует с Мартином, — друг нашего аббатства.
Бенджо Типпс тут же подтвердил:
— Да, сразу видно было, что они разговаривают, достаточно одного взгляда.
Орквил покосился на друга, спящего под взглядом великого воина, и прошептал в сторону гобелена:
— Прошу вас, сэр, помогите Горасу выздороветь, чтобы он смог помочь нам справиться с нечистью.
Орквилу показалось, что Мартин ему подмигнул в ответ. Может быть, конечно, так пошутили горящие свечи, язычки пламени которых колебались от легкого сквознячка.
14
Бурые крысы засели за береговыми скалами по обоим берегам, поджидая лодки Гуосим. Сжимая копья и дубинки, они ожидали сигнала вождя. План их прост и надежен: пока не готовые к нападению землеройки успеют что-то сообразить, бравые бурокрысы атакуют на мелководье и покончат с ними.
Грантан вылез из своих носилок, улегся на краю скалы, наблюдая за местом предстоящей славной победы. Следя за продвижением лодок противника, он не прекращал беседы с самым умным собеседником, которого только мог породить свет, — с самим собою:
— Ха-га, вот как, две мои лодки у одного берега, две у другого. Две в середине, а между ними малая круглая. Всего восемь. Девять. И одна в уме. Ага, вот они у меня там сейчас… а я их тут потом…
Моди из одной из центральных лодок глянула на вторую, в которой находился Лог-а-Лог, внимательно осматривавший скалистые берега.
— Прятаться-то они никогда не научатся, — неодобрительно вздохнул Лог-а-Лог. — Вон, торчат носы, хвосты да задницы.
Зайчиха перехватила поудобнее лук.
— Да еще эта раскраска, сэр! — с готовностью подхватила она. — Как цветочки на лугу, во. Не самая хорошая идея для маскировки. Итак, что у нас получается, сэр Лопоух… Они видят, что мы здесь, мы видим, что они там. Пора открывать бал!
Она махнула Ригрилу и Тигл, удерживающим свою набитую малышами лодку между двумя длинными логоходами.
— Давайте, ребята! Вперед, работаем веслами! Удачи, во!
События развивались быстро. Малая лодка рванулась вперед, из-под весел фонтаном полетели брызги, детишки восторженно завизжали. Лог-а-Лог набрал в легкие воздуху и огласил окрестности громким боевым кличем:
— Логалогалогало-о-о-о-о-ог!
С четырех ближних к берегу лодок на укрывшихся в кустах крыс обрушился камнепад.
Грантан Кердли вскочил, выпрямился во весь свой немалый рост и завопил:
— Чего расселись, заснули, болваны? Вперед!
Первый офицер Стрингл вскочил и взмахнул копьем:
— Все слышали любимого вождя? Впере-е-е-ед! Впе…
Крысы выскочили из укрытий, но тут метко запущенный из пращи камень врезался в челюсть Стрингла, и он свалился. Оставшись без командира, крысы замялись, смутились, хотя часть их полезла в воду. Грантан прыгал на уступе, потрясая сжатыми в кулаки лапами и вопя:
— Вперед! Вперед, остолопы! В атаку, олухи! Впер-ре-е-е-е-ед!
В логоходах половина землероек управлялась с веслами, половина продолжала обстрел крыс, Моди выпрямилась, наживила стрелу.
— Кровь и уксус, еулалиа-а-а-а-а! — завопила она и, прицелившись в ближайшего крысьего воина, шлепавшего к лодке по мелководью, выпустила стрелу.
С лодок в крыс летели камни и стрелы. Моди наживила вторую стрелу.
