Горас тотчас услышал ее крики за дверью:
— Сестарта, Сестарта, большой сэр барсук проснулся! Быстрей, быстрей!
Горас сел. Сначала он ощутил головокружение, но после первого же вдоха это ощущение прошло. Он не имел представления, что это за комната, но понимал, что где-то в аббатстве. Давно ли он здесь? Тут же в коридоре раздались торопливые шаги. И через мгновение в его комнате оказалось множество народу. Сестра Атрата поспешила к нему. Горас сидел неподвижно, не мешая осмотру.
— Слава сезонам, лихорадка прошла, — сообщила сестра, не обращаясь ни к кому в отдельности. — Как вы себя чувствуете, Горас?
Горас тронул шрам на лбу и тихо проговорил:
— Чувствую голод, сестра.
Рангвал еле слышно пробормотал Моди:
— Голодный, слышала? Ты глянь, какого он размера! Да он за день съест столько, сколько я за сезон осилю.
Но какой-то причине это замечание белки развеселило Гораса, он улыбнулся.
Аббат Даукус заметил, как приятно рэдволльцам видеть улыбку на физиономии барсука. Он подтолкнул Орквила:
— Веди своего друга и расскажи ему, сколь удачный сегодня день для утоления его голода.
Орквил схватил громадную лапу барсука:
— У нас сегодня пир, Горас, идем. Сможешь идти?
Горасу дружно помогли подняться и сделать первый шаг. Больше помощи не потребовалось.
— Я с удовольствием присоединюсь к пирующим, если никому не причиню неудобств, — произнес барсук.
Командор похлопал его по лапе:
— Неудобства? Ха-ха-ха! Конечно нет, дружище!
В окружении радостных рэдволльцев Горас вышел наружу, к вечернему солнцу прекрасного летнего дня.
Моди и Орквил повели его к столам, установленным на траве между прудом аббатства и южной стеной.
Барбаула крикнул с парапета стены:
— Ведите нашего крупного друга сюда, наверх, если он лестницу осилит; внизу малышня не даст ему спокойно и куска проглотить.
Малыши уже окружили барсука, суетились и резвились вокруг него, ползали у ног и даже принялись на него карабкаться. Кротоначальник Берф и матушка Гранпик Нибло едва успевали оттаскивать их от Гораса.
Наверху его и вправду ждал радушный прием. Гораса усадили на верхней ступени, Бенджо Типпс сразу же поставил перед ним бочонок наилучшего Октябрьского эля. Тут же подоспел брат Хондрус с подносом, заполненным пирогами и пирожками.
— Очень советую вот этот, с грибочками и зеленым лучком. Хлебушек сырный, тепленький, летний супчик овощной; с картошкой, луком, морковный пирог… Кушайте на здоровье, большой сэр.
К Горасу присоединились Орквил и Моди. Позволив барсуку утолить первый голод, они рассказали ему о встрече Виски Длиннозуба и его команды с бурыми крысами.
Горас забеспокоился:
— Надеюсь, Длиннозуб далеко не сбежит. Я должен с ним посчитаться.
Орквил подул на горячий пирожок.
— Сначала надо как следует поправиться, друг, а потом уже сводить счеты с врагами. А Длиннозуб вряд ли уйдет от аббатства, уж очень это для него лакомый кусок.
Праздник продолжался до вечера. Резвилась молодежь, в ласковых лучах закатного солнца нежились старики. Звери пели, плясали, играли, веселились. В сумерках, после очередного похода на кухню, Моди вернулась на стену и уселась рядом с братом Хондрусом, тут же выдавшим ей стакан земляничной шипучки. Моди глянула на верхнюю ступень лестницы, туда, где раньше сидел Горас.
— А где наш большой приятель?
Орквил только пожал плечами, но шкипер кивнул в сторону аббатства:
— Сказал, что хочет отдохнуть. Пошел в свою палату.
— Отдых ему сейчас жизненно необходим, — тут же добавила сестра Атрата. — Орквил, вы с мисс Моди можете навестить своего друга. Кстати, он может и заблудиться в аббатстве с непривычки.
Рангвал, с довольным видом потирая живот, присоединился к Моди и Орквилу:
— Полезно размять ноги после столь обильного приема пищи.
Орквил пощекотал выпирающее пузо белки:
— Перестарался? Запасся на сезон вперед? Смотри не лопни.
Рангвал неодобрительно поглядел на ежа:
— Нет, вы только послушайте это юное создание! Чего доброго, он мне еще и добавки пожалеет, когда вернемся.
Когда стемнело, на стенах зажгли фонари. Внизу, на травке, разожгли костер, жарили прошлогодние каштаны, которые Марджа Даббидж хранила в колокольной башне. Командор, Барбаула и Качуч уносили свалившихся от усталости детей в спальни. На лестнице их чуть не сшибли несущиеся вниз Моди, Орквил и Рангвал.
— Куда спешите, друзья? — поинтересовался Командор.
— Гораса ищем, его нет в лечебнице, — озабоченно бросила Моди.
Барбаула пожал плечами:
— Ночь теплая, может, он предпочел вздремнуть на воздухе. В саду, у пруда…
— Зачем ему тогда Тунг, его вилы? Вилы он взял с собой. Беспокоюсь я, — волновался Орквил.
— Ай-яй, больно, больно, пусти!
Бенджо Типпс впихнул в дверь старого знакомого Орквила, береговую полевку. Еж крепко сжимал в лапе ухо «водяного».
Командор строго глянул на обоих:
— Бенджо, ты… Что еще вытворил этот проходимец?
— Похоже, пытался удрать через северную калитку. Там я его и застукал.
«Водяной» с головой, перевязанной после падения со стены, извивался, пытаясь освободить ухо, и стонал:
— Больно, отпусти! Ты мою рану беспокоишь.
Бенджо как будто не замечал его жалоб:
— Если ты не скажешь, что ты замыслил, я тебе вообще ухо оторву.
«Водяной» разразился новым потоком стенаний и причитаний, между которыми ухитрился вставить и дельный ответ.
Он рассказал, что направлялся в лечебницу, сменить повязку на голове, но наткнулся на барсука. Барсук с вилами произвел на него ошеломляющее впечатление. Ему с перепугу показалось даже, что большой зверь его тут же проглотит.
Орквил, не изменивший отношения к своему знакомцу, нахмурился:
— Если ты не расскажешь о Горасе, я тебя убью собственными лапами. Говори быстро.
Повиснув на лапе Бенджо, чтобы уху стало легче, полевка продолжила рассказ:
— Полосатый сказал, что ему надо разобраться с лисом. Он взял меня с собой к северным воротам, сказал, чтобы я помалкивал и никому не болтал, велел запереть за собой. Я так и сделал. А что мне оставалось? А тут этот толстопузый ежище, со своими лапищами… Ай-й-й-й! Пус… Пусти!
— А ну-ка скажи мне, толстомордый, кто здесь толстопузый ежище? Я такого рядом не вижу. Командор, ты не замечал?
