— Поздравляю, Тоби! — сказала Корби, вскочив на ноги и хлопая в ладоши.
— О, привет, сестренка, — сказал Тоби, улыбаясь. — Я тебя не заметил. Хочешь с нами? Ты будешь крайним фланговым подающим.
— Спасибо, лучше уж я как-нибудь так, — сказала Корби, которая никогда не могла понять, в чем смысл игр ее братьев. — Я тут просто…
Но ее слова потонули в гиканье и свисте, когда Губерт, вырвав мяч из рук Тоби, подбросил его в воздух.
— Мистер Джол пошел на рынок! — заорал он и со всей силы врезал по мячу своим молотком.
— Фирменный удар слева! — завопил Эрнест и припустил за мячом. Седрик и Тоби рванули за ним.
Добежав до конца палубы, буйные игроки исчезли за поворотом, и вскоре их голосов уже не было слышно. Миссис Флад повернулась к Корби, ее глаза лучились счастьем и гордостью.
— Мои маленькие мальчики, — вздохнула она.
Корби улыбнулась. Пятнадцатилетний Эрнест, четырнадцатилетний Губерт, тринадцатилетний Седрик и двенадцатилетний Тоби вряд ли уже могли называться маленькими мальчиками, и самой Корби они, конечно же, всегда казались большими. Но для миссис Флад они на всю жизнь останутся ее «маленькими мальчиками».
Тут с противоположной стороны палубы появился молодой лейтенант Жон-Жолион Сластворт-Хруст.
— Вот так-так, — сказал он, остановившись с ними рядом и уперев руки в боки. Лейтенант пристально разглядывал содержимое выпотрошенной сумочки, валяющееся у него под ногами. — Я понимаю, что эти игры на палубе могут быть весьма бурными, но то, как играют ваши сыновья…
— Нет, нет, нет. — замахала руками миссис Флад, поднимаясь с кресла. — Это не они. Это я сама. Я искала… — она прервалась и судорожно вздохнула, — школьный проспект. Я забыла, куда я его…
— Мама, мама! — Корби дергала маму за рукав, но та не обращала на нее никакого внимания.
— За этими делами все просто повыскакивало у меня из головы, — продолжала миссис Флад. — Еще утром он был у меня. Я ясно помню, как вышла, положила его на кресло, открыла сумочку и…
— Мама, вот он, — сказала Корби. — Ты все это время на нем сидела.
— Не смеши меня, дорогая. Я не могла этого сделать… — Миссис Флад на мгновение умолкла. — Или могла?
Корби кивнула.
— Вот он. Школа Высокой Бухты, — сказала она. — Уголки немного помялись.
— Какое счастье! — воскликнула миссис Флад. — Корби, дорогая, ты просто сокровище. Даже не знаю, что бы я без тебя делала. А теперь, дорогая, не поможешь ли ты мне собрать все это безобразие?
Но Жон-Жолион опередил Корби.
— Позвольте мне, миссис Флад, — сказал он. — Это самое меньшее, что я могу сделать за то, что посмел предположить, что ваши сыновья устроили здесь беспорядок. Такие милые мальчики, все без исключения. Вы можете ими гордиться, да простят мне мою откровенность. — Он начал собирать предметы и засовывать их в сумочку. — И это относится абсолютно ко всем вашим детям.
— Благодарю вас, — сказала миссис Флад. — Спасибо на добром слове.
— Школа Высокой Бухты — прекрасное заведение, насколько мне известно, вкрадчиво произнес Жон-Жолион, глядя на проспект в руках миссис Флад. — Хотя для детей столь очаровательных и одаренных, как ваши, моя дорогая миссис Флад, — продолжал он, — вы наверняка собираетесь пригласить частных учителей, не так ли?
— Боюсь, лейтенант… — начала миссис Флад.
— Пожалуйста, зовите меня просто Жон-Жолион, — с улыбкой проговорил Жон-Жолион.
— Боюсь, Жон-Жолион, — продолжила миссис Флад, — после того, как моего мужа постигло это его… э-э-э… разочарование, боюсь, теперь частные учителя окажутся нам не по карману.
— Да-да, я вас понимаю, миссис Флад, — сказал Жон-Жолион, становясь вдруг очень серьезным. — Что же касается меня, я не намереваюсь слишком долго оставаться скромным лейтенантом. У меня грандиозные планы, миссис Флад…
Корби решила, что с нее уже хватит.
— Пойду прогуляюсь, — сказала она и пошла вдоль по палубе.
Приблизившись к трапу, ведущему на верхнюю палубу, она все еще слышала голос Жон-Жолиона:
— Однажды я стану капитаном, и не какого-нибудь там ржавого корыта, вроде «Гармонии», а настоящего океанского лайнера…
На верхней падубе, к великому удовольствию Корби, никого не было. Ни шумных братьев, ни шепчущихся Шляппенглоттеров, ни человека из каюты 21, ни тех зловещих мужчин в элегантных костюмах и котелках зеленого цвета.
Когда Корби о них вспоминала, по спине у нее всякий раз начинали бегать Мурашки. На первый взгляд эти люди казались очень вежливыми, приподнимая шляпы и кланяясь каждому, кто им встречался. Но в тот день, ее первый день на борту, Корби увидела их совсем другими, когда случайно налетела на одного из них — высокого, одетого в желтый клетчатый костюм. Столкнувшись с Корби, он зацепился ногой за один из автоматических солнечных зонтиков, стоящих на палубе, и растянулся во весь рост, а четверо его компаньонов попадали за ним вслед, как кегли. Корби не хотела их обижать, но зрелище было таким комичным, что нельзя было удержаться от смеха. Тогда высокий джентльмен с искаженным от гнева лицом вскочил на ноги.
— Никто не смеется над Братством Клоунов! — прошипел он.
Это так поразило Корби, что она мгновенно перестала смеяться, а когда эти люди ушли, она заметила маленькую карточку с золотой каемкой, лежащую на палубе. Она подняла ее и перевернула.
«МИСТЕР ТАЙМС-РОМЭН, М.Д.И.К.П., — было написано там, — МАСТЕР ДРЕВНЕЙШЕГО ИСКУССТВА КОМИЧЕСКОЙ ПАНТОМИМЫ».
Корби засунула карточку в свой путеводитель Хоффендинка. Это произошло три недели назад.
Облокотившись на поручни, Корби опустила подбородок на сложенные руки и стала наблюдать за пенной струей, которую оставлял за собой корабль. Справа от Корби солнце уже опускалось в море. Слева от нее, у самого горизонта, едва виднелась полоска земли, мерцающая в золотистом свете. Это было так заманчиво!
Корби открыла путеводитель Хоффендинка…
ПУТЕВОДИТЕЛЬ XОФФВНДИНКА
и не забудьте посмотреть на танцующих черепах, выползающих на берег во время грозы.
ПОБЕРЕЖЬЕ ДАЛЬКРЕЦИИ
Одно из наиболее удаленных и скалистых побережий в мире, Далькреция может гордиться множеством великолепных естественных бухточек и очаровательных городков. Издавна облюбованная прогулочными катерами и яхтами, с некоторых пор Далькреция стала привлекать к себе и более крупные суда, которые останавливаются, чтобы их пассажиры могли насладиться здешним великолепием.
