Трёполовки. Еще более безобидным был другой вид вампиров, приносящих не меньше общественно-социальной пользы. Свое название они получили за то, что питались чужой болтовней, или попросту трёпом. Ростом они были не больше обычной таксы, зато имели такие уши, которым позавидовали бы даже слоны. Эти существа целыми днями торчали на улице, где, устроившись поудобнее, подслушивали чужие сплетни. Выглядело это очень забавно.
Услышанные звуки трёполовки хранили в памяти месяцами и, пока не завершался процесс переваривания, могли безошибочно воспроизводить чужие слова, что делало их незаменимыми бродячими носителями новостей и рекламы, а также очень ценными свидетелями в уличных спорах. Их можно было немного подразнить, раскрывая понарошку рот и не произнося при этом ни слова. Тогда они вскакивали с места и начинали вертеться волчком, стараясь поймать непослушные, ускользающие звуки.
Пиксы. Пиксы, или же эльфы, не пользовались в Атлантисе особой любовью и были совсем не такими тихими и невинными, какими изображают их сегодняшние легенды. Они походили скорее на очень вредных, назойливых насекомых — представьте себе осу с невероятно высоким уровнем интеллекта. А еще они, словно мухи на мед, летели на сладкое, так что невозможно было полакомиться пирожным, не поделившись им по крайней мере с одним эльфом. Прихлопнуть пикса никто не решался, поскольку это якобы не только приносило несчастье, но и могло повлечь за собой гибель всего Атлантиса. Этот слух уже давно стал частью традиционного наследия города, так что никто не мог сказать, откуда он взялся, хотя я подозреваю, что выдумали его сами же эльфы и умело распространили потом среди жителей города. Хитрющие бестии, что тут скажешь!
Клыкорыллы. Клыкорыллы — о да! — те были и впрямь совершенно невыносимыми существами. Рыллы, эти демоны леса, жили в зарослях, обрамлявших окраины города, и, в общем-то, там бы им было и место, но время от времени они подвыпившими компаниями заявлялись в Атлантис, а йети у городских ворот ничего не могли с этим поделать, ведь в городе не существовало прямого запрета на пребывание рыллов.
Натифтофы многие годы работали над проектом закона, но каждый раз натыкались на непреодолимое препятствие — свое дальнее родство с рыллами. Те и вправду были немного похожи на натифтофов, за исключением роста и небольших, прижатых, как у людей, ушей.
Даже среди обитателей Атлантиса клыкорыллы выглядели очень большими — их рост достигал десяти метров и выше. Они всегда и везде появлялись гурьбой, по сто пятьдесят — двести особей вместе, разрушительный потенциал которых приравнивался к одному среднему боллогу. Стоило только клыкорыллам заявиться в Атлантис, все ожидали грандиозных побоищ. Чаще всего они приставали к зельцам, которых почему-то особенно не любили, но иногда из озорства цеплялись и к несчастным туту, от которых никто ни разу не слышал дурного слова. Обычно требовалось не менее дюжины грифов, чтобы восстановить спокойствие и мирно выпроводить злостных нарушителей за городские ворота.
Дальнезамонианцы. Зато дальнезамонианцы были полной противоположностью клыкорыллов — удивительно обаятельные, чувствительно-романтичные, добродушные существа, расточающие комплименты направо и налево. Иногда за глаза их еще называли подхалимами, потому что они всегда и везде старались всех хвалить, ежеминутно льстиво превознося чужую внешность или работу, восторгаясь всеми подряд, — и все это совершенно бескорыстно. Если кто-то из жителей города обнаруживал в себе комплекс неполноценности, он сразу же отправлялся в пивную, в компанию дальнезамонианцев, и к концу вечера уходил домой довольный, с гарантированной манией величия.
Дальнезамонианцы прибыли в Атлантис из Дальней Замонии, части материка, расположенной на юго-западной оконечности континента и отделенной от него длинной глубокой трещиной. По старой замонианской легенде, Один, бог, не умевший ценить подлинную красоту души в самых тонких ее проявлениях, как-то раз, пресытившись добродушием дальнезамонианцев, взял гигантский топор и отсек их страну от остального континента. Но скорее всего это был просто античный канал, построенный для замонианцев венецианскими человечками.
Мандрагоры. Жили в городе и мандрагоры, человекоподобные растения из семейства пасленовых, занесенные сюда из Греции. Руки и ноги у этих существ отсутствовали, вместо них были корни, которыми те цеплялись за все вокруг. В общем-то, это было основное их занятие, ничего другого они попросту не умели. Они только недоумевали, почему им за это не платят, ведь на родине их усилия щедро вознаграждались, потому как считалось, что паслен приносит удачу.
Быстрые менады. Родом из Греции были и поклонявшиеся богу Дионису быстрые менады, по характеру совсем не похожие на своих земляков. Они любили, нарядившись в шкуры животных, пуститься в пляс и исполняли свои дикие танцы до тех пор, пока не валились с ног от усталости. У них были женские головы с кошачьими лицами, и за ними повсюду гуртом ходили сатиры, искусные музыканты и отчаянные выпивохи с лицами прекрасных юношей и козлиными ногами. А вот венецианские человечки прибыли из Тосканы. Трудолюбивые и звонкоголосые, они были все же слишком вспыльчивыми и мстительными, охочими до всякого рода распрей и ссор.
Свинтусы. Тот, кого привлекали интеллектуальные беседы, отправлялся в компанию свинтусов. Это были очень худенькие, философски настроенные, аскетичные существа полусвинской породы, питавшиеся исключительно чаем, постной кашей и философскими разговорами. Встретив в кофейне Атлантиса парочку свинтусов, можно было не сомневаться, что тут же окажешься в центре заумных дебатов. Не успеешь опомниться, как они разобьют тебя в пух и прах, начисто лишив почвы под ногами и стула, на котором сидишь. Стоит только о чем-то подумать, свинтус уже, готово дело, выдвигает контраргумент. С этой братией приходилось держать ухо востро, ведь свое мнение они отстаивали вплоть до дуэли, а в городе не было равных им фехтовальщиков.
Мидгардские змеи и тверпы. Порой по улице проползала пестрая мидгардская змея, длиной не меньше товарного состава с десятью дополнительными вагонами, но безобидная, как мотылек. За ней с ведрами в руках спешили шумные толпы тверпов, собиравших с земли остатки слизи, из которой они потом варили эликсир долголетия. Только действие этого чудодейственного отвара никому еще не удалось опробовать на себе, поскольку тверпы сами его выпивали, а они так и так жили по сто лет.
